Сибирские огни, 1935, № 2

— Что ты, что ты. По глупости я сказал... Так толком ни до чего и не договорились. Лежит перед нами доска. Бергальский настил, по которому тачки они катали. ¡На этой же выкатине, которую Демьян Никитич нашел, и вынесли мы его изломанное тело... На два пальца к доске глина налипла. Падала должно быть с та­ чек и ногами растаптывалась. Вспомнилось, что покойник о золоте закричал. Берет Ванюха эту доску, соскребает глину в лоток, и понес к ручью на промывку. А я сижу на бревне и что будем делать — сов­ сем не знаю. Возвратился Иван и молчком лоток сует. Золото! Круглое, ровно дробь. Жаром пышет. Грамм тридцать, однако, с безделицы такой намылось... — Погибли мы с тобой, говорю, Ванюха. Я ведь отсюда уйти не могу! — И не надо, отвечает. Даром что ли, человека похоронили! Дорылись мы все-таки до своротка. Обозначился в стенке штрек— узкий такой коридорчик, вроде щели. Сильно завален. Теперь каждый шаг берем с расчисткой. Не спешим, боимся бе­ ды. На каждом аршине вбиваем новую крепь. И все, что с полу счищаем, на промывку идет. Всякий день у нас золото прибывает. С остатков, с потери от старых работ. А добычи не меньше, чем у людей на нашем прииске. Подумать только, какая же россыпь богатая здесь была! Но к концу приходят наши запасы. Пора и Миронычу возвра­ щаться, а его все нет и нет. Не случилось ли что-нибудь в дороге? Дожди не перестают. Тают от них по горам снега. Поднимаются в речках воды. Ручьи бунтуют, гремят. Переправы сделались труд­ ными и опасными'. Мешает ненастье Миронычу к нам подойти, — так мы решаем. Посмотрел на себя я как-то в лужу — таежное зеркало — глядит на меня незнакомая образина. Щеки ввалились, щетиною обросли. Бороду всегда брею, а теперь торчит завитками. Брови насупились, -— никогда я суровым таким не бывал. Стало даже смешно, блеснули глаза, покосились, вот-вот подмигнут — прежний человек показался! Уставится иногда Ванюха в костер — огонек по глазам у него играет. Задумается парень и говорит: — ¡На прииске о нас помнят. На разные лады, должно быть, гада­ ют. Уж это наверное... Почему отрадно об этом думать? -. — Помощь бы дали скорей, — говорю я, — э-эх ты, жизнь! В балагане то и знай, что крышу чиним. Каплет дождь на нас, на вещи. Лопотишка вся в плесени, ин­ струменты заржавели, сами в мокре— плохая наша судьба! Только золото и бодрит. Доедаем мы конское мясо. Рябчика иногда сшибем или глу­ харя. Но в ненастье прячется дичь. Все реже да реже попадается до­ быча. И, что хуже всего, оползать начинает с дождей гора. Штольня покамест крепко стоит. А по склонам, там и здесь, з а ­ мечаем, как лезет глина, текут оплывы... Лежу как-то ночью под балаганом. Сеет снаружи мелкий дождь. Костер догорел, только угли тлеют. Ванюха намаялся за день. Укутался однорядкой и спит. А я во­ рочаюсь, заснуть не могу, и нехорошие думы в голову лезут. И близко мы от заветного места. Всего аршин восемь осталось