Сибирские огни, 1935, № 2

Капают две капели. Одна впереди, другая — сзади. И все. Одна по бревну попадает. Стучит с перебоями. Зачастит, вот-вот ручейком польется, и смолкла. А другая — по луже. Ровно да четко, будто ма­ ятник, время считает. И вдруг между этих капелей узнаю я стон... Тихий такой, что только забойщик привычный его услышит. Понимаю тогда, почему мне страшно. Дерево стонет! Жмет его тяжесть сверху, а оно скрипит и стонет. Прикладываю я ухо к столбу — еще больше слышу. Шум глухой, точно бежит где-то рядом вода по чугунным трубам. Потрескивает легонько, будто угли в костре остывают. И в том уголке, и в этом. И тут же вздохнет земля, зашуршит, точно крысы стайкою побежа­ ли... Бррр! Недоброе что-то в горе. Намокла она от дождей и про­ снулась в ней сила... Отрываюсь я от столба и свечу на другую крепь. Утром подперли мы потолок осиновым сутунком. А сейчас кора у осины потрескалась щелями, и распух наш сутунок посередине. Жмет, ясное дело, жмет! Выхожу я наружу, вздыхаю легко, даже рад и дождю, и ночи. На утро обсказываю ребятам, — так, мол, и так, ухо востро дер­ жите! Крепь повело... А Демьян Никитич факелом пол осветил и опять золотиночку поднимает. — А это видали? Ахнули мы — ну, и фартовый! Про все забываем, скорей бы в свороток попасть. Моложе нас всех Ванюха. А упорен в работе парень! Даром, что похудел, а знай лопатою грунт ковыряет, да через колено — момен­ тально тачка полна! Кряхтит наш Демьян Никитич, еле откатывать поспевает. Упыхался под конец и я. Пот в три ручья за шею льется. — Хватит, ребята! — кричу. Шабашить надо. Пора на обед. И тут же вижу, что девятое огниво из земли показалось. Лежит вверху поперек бревно — девятая переводина от входа. Посмотрел Демьян Никитич. — Ну, вот, говорит, к самому интересному подошли и на тебе — на обед ступайте! Давайте, ребята, очистим огниво. Работы на час осталось! _— Что будешь делать, давайте! "Меняемся только делом. Ванюха за тачку берется, я — за насып­ ку, а Демьян Никитич идет в забой. Сработались так, что один другому под масть! Сколько забойщик отвалит, столько и в тачку я наложу. А за Ванькой дело не станет, едва увезет, уж, глядишь, готова опять пустая тачка. Поглядываю я и вижу, что Демьян Никитич печуру подкайлил глубоко. Нависла земля, будто купол сверху. Работает он по-своему, на коленке под сводом стоит, а другая нога наруже. — Эх, приговаривает, чует сердце мое — самородок хороший выну! Между делом заметны мне мерзлые пятна в забое. Факел дымно горит, сверкнет такое пятно на огне — ну, металл да и только! Серд­ це дразнит... Стали мы закурить. Ванюха садится на тачку, я к нему подхожу махорки стрельнуть, а Демьян Никитич, согнулся, шарит в полу за­ боя. Скрутил я собачью ножку, а он говорит из-под свода: