Сибирские огни, 1935, № 2

ствах не поддавался передаче. Такого наплыва новых слов никогда еще не было. В художественной литературе местное и национальное слово дает возможность передать читателю своеобразие обстановки, быта, речи. Арык, конечно, не следует называть каналом, чум — шат­ ром. Но если знакомые предметы, имеющие уже давно известные и привычные названия, начинают заменять понятными в пределах толь­ ко стоверстной окружности, — это определенное засорение речи. Ошаров, к сожалению, потратил на это дело не мало сил. Это повело за собой другие недочеты. Возьмем маленький пример. Сауд делает в подарок Пэтэме лыжи. «Поздно ночью Сауд вложил ноги в ножны, осмотрел чистые перед огнем тонкие голицы и поставил их к чуму Бали». В поисках лексических своеобразий автору некогда думать о таких элементарных вещах, как синтаксис. Голицы чисты перед огнем. Ну, а если их унести подальше от огня? По тексту выходит, что эго качество уменьшится или вовсе исчезнет? Второе — в этой же фразе. Голицы — слово, известное во многих местах. Так называются кожа­ ные рукавицы. Называют голицами и лыжи, но такое название менее известно. Вывод — писатель рискует не только тем, что его не пой­ мут. Его могут понять превратно, «наоборот». Художественное произведение может иногда оказаться полез­ ным для изучающего диалектологию, даже историю языка (в частно­ сти, слово «ровдуга», встречающееся в романе Отарова, употребля­ лось уже в XVI веке, как ипокрута с ясаком). ¡Но все-таки романы пишутся, не для этого. «Большой аргиш» — первое большое произведение Ошарова. Автор создал занимательное и богатое содержанием произведение. В построении этого произведения он сделал серьезные промахи. Ошаров, конечно, не остановится на первом опыте. Нужно поже­ лать, чтобы следующие свои работы он делал более тщательно, глуб­ же и шире захватывая жизнь.