Сибирские огни, 1935, № 2

Критик, который хочет свести всякое худож ественное произведение к голой схеме, к тезису, так же, как и драм атург, думающий, что главное состоит в вы ­ думывании ситуации, одинаково ошибаются, забывая , что самую простую ситу­ ацию человеческих отношений можно превратить в мировую тему, в источник сложнейшей трагедии, мучительного раздумия, философ ских размышлений. Но меня спросят: а какое отношение все это имеет к роману В. Зазубрина «Горы»? Отвечаю. Отношение очень большое! Е сть романы, в которых все ясно. К а к у того критика. Прочтешь и какой -то «тезис» б у д еш ь понимать б о л е е о т ­ четливо, чем раньше. Ни злости, ни жалости , ничего в тебе не останется. Ясно, что такому роману цена весьма невысокая, т. е. это часто даж е не роман, а «пу­ блицистическая проза». «Горы» В. Зазубрин а не тако е произведение. Это интересный роман. В нем есть своя идея. Не та оголенная идея, которую можно втиснуть в «рубрику», а идея, пронизывающая весь материал , незаметно как -то вытекающ ая и з него. Но при всем этом роман В. Зазубрина вы зывает крайне двойственное впечат­ ление. От него остается какая -то большая неудовлетворенность. Читатель прошел книгу вместе с ее героями, он хорош о узнал их. Он побывал с ними на мед­ вежьей охоте, пожил на тихой, глухой пасеке, посетил становище кочевников, бы л в кабинете иностранного концессионера, ночевал у кулака, видел его исступ­ ленный кутеж накануне своей социальной гибели. Многие из этих сцен (т ак о ­ вы: охота на медведей, рассказ о приходе первых людей на Алтай, р езка пантов и т. д .) он прочитывал с настоящим волнением, испытывая подлинное эстетичес­ кое наслаждение. Он многое узнал, встретился с интересными человеческими х а ­ рактерами , имел возможность подметить вместе с автором тонкие и оригиналь­ ные черты различных человеческих натур. Все это читатель мог иметь только в подлинном произведении искусства, а не в схеме, не в о б ’екте для легкого сос­ тавления критических «рубрик». Двойственное чувство у читателя появляется тогда , когд а он, прочитав кни­ гу, начинает оценивать отдельных персонажей, их роль и авторскую их х ар а к т е ­ ристику . В. Зазубрин создал интересную фигуру главного героя Безуглого , х о ­ рошо разр або тал ее. Но, чтобы заставить Безуглого действовать , как общ ествен ­ ную фигуру , назвал его коммунистом . Именно назвал , так как по всему существу Безуглый не коммунист, а «средний» советский человек , по-своему интересный, с достаточно выраженной индивидуальностью , но — повторяем — не коммунист. И советский читатель, естественно, начинает «примерять» биографию своего г е ­ роя в пределах романа к его политической характеристике и, конечно, нем ед ­ ленно устанавливает противоречие . В д ел ах Б езу гло го он не находит того , что долж ен был найти в делах коммуниста. и Большая сибирская река. Береговой пейзаж , изрезанный строительными л еса ­ ми. П ароход . Н а нем — человек, вспоминающий свое боевое прошлое партизана. Он «с радостью согласился» вновь поехать в деревню , в качестве уполномочен­ ного по хлебозаготовкам ... Это Безуглый . Наш главный герой. Коммунист, не без гордости заявляющий о себе: «Я люблю горячую работу» . Таким мы встречаемся с ним на первой странице романа. Н о вот мы перевернули еще страницу, другую . Заглянули в прошлое. Узнали: в деревне, куда едет Безуглый, живет его жена и живет его «старый знакомый»— Андрон, кулак, спасший когд а -то Б езуглого от смерти. Налицо, таким образом , психологический конфликт . Читатель уж е заранее чувствует всю сложность п оло ­ жения Б езуглого и волнуется за него. Только пошляки могут думать, что подоб ­ ные ситуации для коммуниста не представляю т трудности . Коммунист, как и в ся ­ кий другой , не может бросаться дружбой , чувством долга . Н о в данном случае речь идет о друж бе с врагом . Чувство политической сознательности , высоко р а з ­ витое у коммуниста, в конечном счете должно победить . Оно не даст в о зм ож ­ ности восторж ествовать «общечеловеческим» инстинктам. Но эТо — процесс слож ­