Сибирские огни, 1934, № 5

Наезжал еще ib улус какой-то стар-инок яз Минусинска. С товаром Короче говоря, улус был целиком в руках бая. Муклай был настоящим и единствен­ ным хозяином этих четырех юрт, не имев­ ших даже названия. Самое жуткое было в том, что Бюрджик иного положения себе не представлял: — Нельзя наточить тс го, чего не точат; нельзя изменить того, чего не .изменяют. Здесь, К9.< в старину еще, бедность и ум .считались понятиями, не встречающимися в одной юрте. Только в стране, сохранив­ шей горячие следы родового уклада, мог­ ла так долго жить поговорка: в одном оку­ не нет ухи, — в бедном человеке нет ума. Зато, слова: «ум» и «богатство» мучали как два разных словесных рисунка одного и того же понятия. Я хотел расплатиться с хозяином за чай. Он, конечнс, отказался. Тогда я .подарил ему ненужные мне таежные сапоги. Очевидно, с этого нужно было начать. Через минуту у .нашего костра собрался весь улус. Сапе пи переходили из рук в руки. Я стал, героем дня. Швыряться гаки- ми подарками здесь мог «ли богач, или юродивый. И тот и Другой пока еще были -з почете. Мы .разговорились. Прежде всего, нашелся сельсовет. Но председателя его .никто в лицо не видел и по фамилии не знал. Муклай оказался дей­ ствительно баем из соседнего улуса — че­ ловеком однсй кости. Он взял на себя все заботы по обязательствам своих сородичей перед советской властью. И они рассчиты­ вались не с сельсоветом, а с ним. Так началось мое знакомство с неписан- ной конституцией Усть-Таштыпского сель-, совета. А вслед за этим началось знакомст­ во улуса с настоящей советской конститу­ цией. Порывистый ветер метнул в сторону ко­ стер, и первые крупные капли дождя за­ шипели в горячей золе. Пришлось перейти в юрту Бюрджика. Перешли все. В юрте было сумрачно, глухо. С почер­ невшей лиственничной коры густыми хло­ пьями свисает копоть. Старые бревен­ чатые стены отдают гнилью. С тихим зво­ ном гаснут в очаге рассыпанные угли. И ! было псчти видно, как в юрте, вместе с мягким пеплом, остывала человеческая ра­ дость. Здесь даже «тосы» выглядели нищими, за­ путанными в рубища. Их тряпки были чер- О 6i р. О ни. j, ны от пыли, копоти и высохшей сметаны — лучшей пищи богов, которую могли им предложить в этой юрте, — Ты видел улусы «а Ташебе, на Уйбате, на Камыште, — начал, наконец, Бюрджик.— Ты видел охотничьи улусы на Бае. Но 'таких, как наш, ты еще не ’видел. Смотри и пиши .в свою бумагу... Старик в полушубке, накинутом прямй на голые плечи, забормотал, подбрасывая в занимавшийся огонь прутики, как искупи­ тельную жертву: — Ради жилищ для своего народа! Ради травы, чтобы .росла на черной земле! Ради хлеба, чтобы рос для нас! Чтобы не дули на степи ветры! Чтобы не знала нас бед»! 1’|тобы не (расплескивалась Полнота! О, тэр, небо! — О, тэр! — повторила, по древнему чи­ ну, юрта. Но огонь в очаге разгорелся и люди пове­ селели. Разговор, начатый у костра, раз­ вертывался дальше. И тот же старик бро­ дил: — Вот приедет наш комсомольский сын! Он даст дуракам с жаром! Юрта окончательно развеселилась. — Самый несчастный человек в улусе, — шепнул Бюрджик. Я посмотрел на старика с уважением. Быть самым несчастным человеком в таком улусе — это что-нибудь да значит! Говорят, что старик только и знал в сво­ ей жизни, что ошибался. Ошибался в сво­ их рассчетах, в надеждах, в людях. «Комсомольский сын», о котором он вспомнил, был его младшим сыном, первым из улуса ушедшим в Красную армию. И |вот недавно старик получил, от него кар­ точку и письмо, читать которое ездил в Ас- кыз. Сын писал, что он теперь комсомо­ лец и скоро вернется в улус наводить по­ рядок. ■Письмо, а еще более того карточка, уве­ рили старика, что его «комсомольский сын» будет посильнее всякого Муклая. В улусе смеялись. Старик стоял на своем. Это был единственный случай в его жиз­ ни, когда он не ошибался. ФИЛОСОФ СВОЕГО КЛАССА На обратном пути в Усть-Абаканск я ре­ шил заехать к-' Саттыху. Нельзя было не ■.побывать у человека, которого знали во все,х улусах — от пригородного Сапогов- ского и до таежного Усть - Чу;Гя, в юрту которого заглядывали крупные ученые и