Сибирские огни, 1934, № 5

Путается в простом Вперед забегая. Но он так же растет, . Как растет жеребенок, Одеваясь пламенем дел. Такие образцы запоминаются. К ним не­ чего прибавить. Они написаны рукой глу­ пой любви, пером большого мастера. 6 . Поговорим об сшибках, вызывающих чув. етва недоумения и досады. Ошибок могло быть значительно меньше, если бы Ерошин внимательно, вдумчиво и многократно про­ верил свои стихи. В «Песнях Алтая» много художественно неубедительных, слабых и растянутых мест. Таков в первой части рассказ о Хане Алты­ не. Таков «Вечер» во второй части. Часто встречаются ненужные перебор .ритма в пределах стиха одного строя. Попадаются и просто не продуманные об­ разы: Я подростком когда-то была, Светлоглазым ягненком еще — У богатых пасла овец. Ягненком... пасла овец. Что ни говорить, но образ не получился. Много неуклюжих выражений. Встречают­ ся неоправданные архаистические оборо ­ ты м даже несуществующие в русском язы­ ке слова (например, олово хрипой вместо хр'иильгй, дважды повторенное Ерсшиным в поеме). 7. Трудно определить жанр «Песен Алтая».. «Пасни Алтая» больше, чем цикл стихов. Здесь намечены некоторые сюжетные нити: — Элик и его мать. Каракозь, отчасти Ар- гамай. Но «Песни Алтая» меньше, чем поэма. Сюжетные линии слабы и разорваны, Сюжетные узлы отсутствуют. Кбмпозииия ,поэмы рыхла и неорганизована. Именно в этом первый основной недостаток «Песни Алтая». Отсутствие строгой и продуманной компо­ зиции приводит к тому, что впечатление от «Песен Алтая» дробится и снижается. Особенно чувствуется это во второй части, представляющей из себя подобие мозаично­ го набора с неравноценными по качеству и размеру составными частями. Все это придает «Песням Алтая» неодно­ родность не только композиционную и ка­ чественную. Но и стилевую. В самом деле, ка­ кие общие стилевые моменты (вопросы ху­ дожественной ценности я оставляю, в дан­ ном случай, в стороне) об’единяют такие -строки? Светлым розовым крылом весна мерцает над землей, псе радуется и веселится... ... гневные силы кипят В юном сердце отвагой, борьбой. Нет, отец, я не буду рабой! За тяжелую жизнь угнетенных отцов Я создам из детей крепких, верных бойцов! Эти строки характеризуют крайние точки амплитуды стилевых колебаний Ивана Еро­ шила. В «Песнях Алтая» господствует своеоб­ разная чересполосица. Все оттенки романтики мирно соседству­ ют. Из ручья ерошинской поэзии спокойно пьют и смиренный агнец романтической идеа­ лизации окружающего и рыкающий лев ре­ волюционной романтики. И в этой стилевой неустойчивости, неопределенности, неодно­ родности «Песен Алтая» их второй основ­ ной недостаток. 8 . Ерошин превосходно передает примитив­ ную натурфилософию охотника и скотово­ да ойрота, еще не вступившего на путь культуры. Здесь слышны и пантеистические нотки: ' За орехи много благодарен, Черный лес! И за ягоды тебе спасибо, Мглистый лес! За избушку много благодарен, Гулкий лес! За зверей и птиц спасибо, Древний лес! Лес, хороший друг, прощай. Еду семью повидать... и наивное одухотворение вещей: Навое купил ружье, Тонкое с двумя глазами. В их сумраке глубоком Опит эолютаи змея, Тусклый колючий паут И маленькое облако. Все это показано Ерошиньш очень хорош*, убедительно и образно. Однако, следует пря­ мо и резко поставить вопрос: далеко ли сам Ерошин ушел от примитивной натурфи­ лософии, передаваемой им с таким мастер­ ством? Погоня за внешней афористичностью мы­ сли у Ерошина часто идет за счет смысла. Мудрые выоокие советы Познаются только сердцем... Вряд ли Ерошин действительно сомнева­ ется в пользе знания, передоверяя все чув­ ству, но получается у Ерошина именно так. Я позволю себе процитировать одно сти­ хотворение Ерошина, не (входящее в «'Песни Алтая», но по воей «.идейной и художест­ венной сущности, представляющее с «Пес­ нями Алтая» единое целое, — стихотворе­ ние, опубликованное в тайге 2-й«Сиб. Опней» за 1934 г, и состоящее всепс из четырех строк: День настоящий — Дыханье мое. Минувший — Достояние мертвых. Это едва ли квинтэссенция всей фило­ софии Ив. Ерошина. Совсем не надо кончать Институт 'Красней Профеосуры, чтобы понять всю ошибочность и — скажем мягко — меглубину подобной «философии».