Сибирские огни, 1934, № 4

— Вот и отлично, — сказал Геннадий, садясь на табурет, и назвал себя. — Ага, — озабоченно протянул мастер. — Обследовать? — ом бегло осмотрел вошед­ шего. — На улице жарко?.. Подождите, я вам кружку холодных сливок принесу... — толстяк с перевальцей направился к двери. — Нет-нет, — протянул руку Геннадий,— Давайте ближе к делу! Почему бы вам не устроить сетки? Ведь створки открыты и мухи гудят повсюду. — Пранов достал из портфеля какие-то бумаги. Мастер озадаченно переглянулся с плос­ колицым и пожал плечами. — Где сейчас мух нет? — «едоволыно по­ дал голос плосколицый. — За это судить нельзя... — Позвольте, а вы здесь служите? Нет? Так прошу вас не вмешиваться, — сухо за­ метил Геннадий и сам удивился себе: «Как это ясюко я его срезал!». — Подумаешь! — сквозь зубы протянул плосколицый и даже на .загоревших щеках его стало заметно 'выступившую красноту. — Сетки в окна безотлагательно надо сделать, — официальным голосом продол­ жал Пранов. В глазах мастера боролись самолюбие и беспокойство. Он попробовал возразить: — А кто нас предупреждал насчет сеток? А из чего их делать? — Как из чего? — пристально посмотрел на него Пранов. — Из марли. Инструкцию! вы знаете? Дайте-ка инструкцию!.. — Инструкцию- Мастер почесал за ухом. Он теперь скис, казался бесформенным и рыхлым, р уже не пробовал возражать, а только бормотал се­ бе под нос что-то неразборчивое, роясь в небольшом шкафчике с бумагами. Наконец, он достал засиженную мухами картонную папку, и, раскрыв ее, нерешительно стал перелистывать. — «Не 'знает! — догадался Геннадий. — Не знает и не читал». И, чувствуя нараста­ ющую досаду, подошел к мастеру и спро^ сил в упор: — Скажите прямо, вы не читали инструк­ цию? Мастер переминался, как школьник, глядя в сторону. — Зачем же держаться буквы закона? — снова вмешался плосколицый, но Пранов даже не посмотрел на него. Тот встал и с обиженным видом вышел. Пранов нашел инструкцию, отрывисто лро читал из нее о санитарном благоустройстве завода, о пастеризации молока. Толстяк беспомощно и жалобно мямлил что-то и бабий голос его раздражал Пранова. «Жир­ ный саботажник», — думал Геннадий. — «Сидит тут, как помещик»... — От острой досады он сжал кулаки. — Я хочу осмотреть завод. Проведи ге меня! — потребовал Пранов. Они обошли весь завод. Геннадий прове­ рял чистоту посуды, пробовал закваску, ос­ мотрел подвал, где хранилось в бочонках масло и, возвратившись, решительно ска­ зал: — Ну, товарищ, я составлю акт. Нельзя же так неряшливо работать. — Акт? — широко раскрыл глаза мастер. — Да, акт, — опокойво подтвердил Ген­ надий. — И направлю его в маслотрест. Необычно сутулясь, мастер сел на стул. — Никак не ожидал, что вы нагрянете,— забормотал он. — Побудьте вот в моем положении, поработайте, как я... Вечером Пранов снова зашел на завод. Мастера не было и в помещении Геннадий встретил сторожа. Повсюду пахло свеже вымытым полом и возле чистых окон сто­ яли наскоро сколоченные марлевые сетки. «Подействовало!» — удовлетворенно при­ щелкнул пальцами Праиов. — «А все же размазня этот мастер. Даже не спросил мо­ их документов. А если бы приехал кто-ни­ будь чужой обследовать?». 3. В Убинский форпост они вернулись на другой день в полдень. Заехав во двор, Шаламов соскочил с ходка и огляделся. — Евлашка! — строго крикнул он, за­ метив в углу двора батрака-подростка. — Распряги-ка! Подойдя к дому, казак долго и тщатель­ но оскребал сапоги, потом вытирал их о половик и, высморкавшись, отворил дверь. В кухне на лавке стонала больная дочь, прикрытая тулупом. — Все еще лежишь, бездельничаешь, — сухо сказал Шаламов и, повернувшись к иконам, трижды перекрестился. Сгорбленная и морщинистая старуха соб­ рала на стол и достала из печки щи. — Садись, Танюша! — сказала она доче­ ри. — Не-ет, не хочу, — простонала худая и желтая Танюша, заметив угрюмый отцов­ ский взгляд.