Сибирские огни, 1934, № 4

— Старик, — думал Гусев, тяжело во­ рочая каменную мысль. — К концу он клонится, Цибуль. Что ему теперь от жиз­ ни надо? Кто-то открыл чугунную дверцу и под­ бросил уголь. Грудь Гусева покрылась испариной. Он чувствовал нестерпимую жару, но повер­ нуться было лень. Кто-то прошлепал по комнате и грубый голос гаркнул: — Ну, как? Гусев открыл глаза. Прямо перед ним, держа над головой собранную хомутом рубашку, стоял Не­ помнящих. — Ну, как? — переспросил рябой до­ менщик, сидевший рядом с Гусевым. — Приняли, — сказал Непомнящих, ухмыляясь во весь рот. В приемной, видимо, было еще холод­ ней. Ноги у Непомнящих посинели й он дрожал мелкой собачьей дрожью. Он натянул рубаху, надел штаны, сел на скамейку и только тогда заговорил благо­ душно, как в предбаннике. — Я думал, — не примут. Доктор, ког­ да смерил рост и поставил на весы, ска­ зал, что у меня санус. Я испугался: что же это за болезнь такая — санус. — Дурак, — прервал Непомнящего ря­ бой парень, — вот и видно, что в армии не служил. Я все это дело до тонкости знаю. Доменщик почесал волосатую спину и самодовольно ухмыльнулся. — Санус — не болезнь. Это, как бы те­ бе ловчее сказать... Гусев подошел к окну и перед ним сра­ зу расстелилась заводская площадка с темными громадами цехов и желтоватыми коробками бараков. Снег был черен от дыма. Вот так же точно чернел снег на отцов­ ской крыше; но там копоть покрывала только крышу, здесь-же она легла на всю площадку На горах снег сиял несмяюй и прохлад­ ной голубизной. Небо над крутыми ската­ ми было глубокое и по-весеннему прозрач­ ное. Гусева вдруг пронзила мысль о том, что в какой-то день он в белом и легком пла­ нере оторвется от этих вот гор и взмет­ нется ввысь. Ветер, синь и крылья. Внизу встанут крохотные домны. Ветер запоет в ушах. Машина будет покорна каждому его движению. Крылья! Раньше, когда он думал о полете, мыс­ ли у ,него были вздорные. Упорнее всего владела им одна мысль. На параде в день годовщины Красной армии промаршировали только что при­ ехавшие на площадку инструктора - пла­ неристы. Они прошли четверками и на их плечах горделиво покачивались крылья бе­ лых планеров. Когда Гусев решил стать планеристом, первой его мыслью было, что на перво­ майскую демонстрацию он выйдет уже не со своим цехом, а с планерной школой. Воображая себя шагающим в одной из четверок, он даже ощутил на своем пле­ че тяжесть планера. Крылья! Он почувствовал волнение по­ лета. Все тело его, все мускулы напряг­ лись так, будто они уже противодейство­ вали упругому воздуху. В детстве его мучили сны о полетах. Однажды он решился полетать на яву. Он спрыгнул с крыши сарая, ударился лицом о коленку и выбил два передних зуба. Теперь мечта его детства воскресла. Главное было не в параде и не в том, что он снимется у фотографа в полном костю­ ме летчика. Главное — это полет. Полетит он — Пашка Гусев. Это его ру­ ки лягут на рули машины. Это его поне­ сут в простор стройные и белые крылья. Гусев так задумался, что пе расслышал инструкторского зова. Инструктор поднял голос до крика и тогда Гусев обернулся и шагнул вперед. Инструктору показалось, что Гусев ни­ чего не видит. — Обалдел, должно быть, — подумал ин­ структор, легонько усмехаясь. Гусев зашлепал по ледяному полу. В коридоре встретился Хуляков. Крас­ ный и встрепанный, Худяков успел шеп­ нуть. — Приняли! Гусев шлепнул его по спине и открыл дверь. За столом между двумя докторами в бе­ лых халатах сидел человек с моложавым:' лицом и седыми, легкими как дым, волоса­ ми. Это был начальник школы. У весов, заложив руки в карманы хала та, стоял высокий и очень худой фельд­ шер. Гусев предстал перед комиссией.