Сибирские огни, 1934, № 4

Сердце не лежало к ним. Ему не хотелось больше их видеть...». Не хотелось!.. Кого убедят эти вялые, бледные слова! А ведь именно поели поездки к баю Сауд всерьез начинает обдумывать свой план — уйти из этих мост, уйти в такую глушь, что­ бы уже не могла его хватить загребистая рука бессердечного бая. Вернуться к време­ нам и обычаям далеких предков, думать лишь о добыче пропитания, не заботиться о промысле пушнины, которая нужна только русским купцам, — таков замечательный план Сауда. И он со всей молодой стреми­ тельностью приступает к его 'осуществле­ нию. В самый разгар 'охотничьего сезона Сауд демонстративно перестает бить белку. Происходит знаменательнейший разговор с матерью и отцом, в то время еще живым: — «Сын, не думаешь ли ты промышлять белку летом? — Не вытерпела Дулькомо:— Рауль добывает. С чем-то мы пойдем на Байкмт за покрутой! «Сауд засмеялся. — Мама, ты плохо стала видеть. Дорога моих аргишей 'идет в сторону от Бай-кита. Зачем мне белка? Я ем теперь только мясо и забыл вкус хлеба. Отец тоже напрасно тратит провиант на пушнину. — «Хо-то! — ответил насмешливо Топ­ ко. — Посмотрим, чей ты табак курить бу­ дешь? Мой? Я « е дам. «Сауд выбросил из кармана в огонь труб­ ку. Дулькомо увидела, что сын не шутит. Она замолчала. — «Мама, лучше жить на одном мясе и рыбе, носить рогдужную одеждз», стрелять луком, украшать одежду оленье# шерстью, забыть бисер, парить вместо чая траву, гни­ лушки, чем встречаться с русскими и каять у них товар1. Нет, голова моя зажима и больше я не хочу, чтобы она болела. Я знаю, отец захочет идти с Раулем. Пускай идет. Не ходи ты. Ты не знаешь, что Пэгэ- му утопил Калмаков. — «Как?! — испугался Бали. — Так она не сама утонула?.. Эко, Пэтэма... — «Не сама, дедушка, не сама. Я не ска­ зывал никому об этом. И... моя клятва — не топтать больше троп в сторону русских. Искривленный новым горем Бали прошеп­ тал: — «Не тоггчи сынок, не топчи!» — Не топчи троп в сторону русских! — подтверждает старик Бали. Он же в минуту трезвых раздумий гово­ рит Сауду: 1 Курсив здесь и дальше мой. — Авт. — «Кто не клюнет зайца, кто не обидит мирного? Чего не сделает русский с нашим народом? Мы теперь в речке рыба, перего­ роженная заезком. Сам царь -городить велел. Большой он! Куда теперь пойдешь?» Который же Бали прав? Сомневающийся, готовый покориться -судьбе или тот, удру­ ченный горем по своей погибшей внучке» протянувший руку ее жениху-бунтарю. Вот что о реальных условиях жиэня в тайге в те времена мы узнаем из книги ЯД- ринцова «Сибирь как колония»: «...нам приходится обратить внимание на истощение естественных запасов и продук­ тов природы, которыми еитался дикарь. Ны­ не факт уже несомненный, что зверь унич­ тожен во многих местах Сибири, в других местах он остается в ничтожном количест­ ве, — «неурожаи» зверя чаще и чаще встре­ чаются. Уменьшение совпадает с заселени­ ем края, с «стреблением и выжиганием лесов, которое водворилось и вошло в обыкнове­ ние пришествием русских, наконец, с уси­ ленной эксплоатацией зверя, рыбы и «сяких, других продуктов. Ранее инородец без осо­ бого труда добывал себе известное количе­ ство зверя и рыбы, употреблял их на собст­ венные нужды и более ему ничего не тре­ бовалось. Теперь он обязан был добыть из­ вестное количество зверя для себя и семьи» затем для оплаты ясака ;» всех поборов, ка­ кими его облагали, для того чтобы отку­ питься от притеснений, завоевать себе бе­ зопасность; но и этого мало: он теперь напрягает все усилия добыть возможно бо­ лее по требованию рынка. Он становится рабом этого рынка или торговли»... Другой знаток севера Исаак Гольдберг в одном своем рассказе приводит случай, ког­ да тунгусское семейство случайно осталось, без «покруты», т. е. оказалось в положении» которое добровольно готовит себе и своим родным Сауд. Вот как Гольдберг описывает, этот факт: «Несколько раз Селентур с сыном выхо­ дил по Ыргису на запад, откуда должен был придти Кирилла Степанович. Но не, было друга. Где-то застрял он. Где-то беда дер­ жит его и не 'пускает сюда. И вот настал день, .когда в сердце Селентура родилась, уверенность, что друг не придет. Сидя пе­ ред веселым огнем в чуме, громко выска­ зал он домашним: — «Беда... Нет друга, нет Кирилла Сте­ пановича. «Испуганная жена вскрикнула. Широк®