Сибирские огни, 1934, № 4

Все это, конечно, есть описание, а не на­ учное определение. Отвечая тем товарищам, которые требовали такого определения, на­ до оказать, что очерк не научное понятие. Точного определения очерка дать .нельзя. Это понятие основано та профессиональном словоупотреблении. -Попробуйте определить, что такое «овощи»? Это вам не удастся. Мы любим репу, чукчи — жеваный иол. Тем не менее, мы отлично знаем, что такое овощи. 'Наш советский очерк не столько понятие, скшыко тенденция советской литературы к достижению истины, ощущение красоты мысли, искание более совершенного литера­ турного оружия в борьбе за строительство социализма. Эта тенденция не только не требует маскировки, но, напротив, является лучшим свойством советской литературы, образом того искусства будущего, черты которого все яснее вырисовываются в на­ стоящем. Поэтому, (мастерство очерка нуж­ но всемерно поддерживать и развивать. Фактичность материка в очерке отнюдь не исключает 'композиции, выдумки и всех прочих приемов литературы, о которых го­ ворили здесь, но вое эти приемы должны применяться в очерке по-овоему и поэтому вое эти приемы в очерке труднее. Тов. Шкловский, докладывавший нам о б искусстве очерка, говоря о необходимости конструкции, проповедызал на деле совсем другое. По мнению тов. Шкловского, самое отношение художника к миру, так ярко вы­ раженное в Пушкинском «Путешествии в Арзерум», не что иное, как хитрый форма­ листический прием. Насколько это неверно, можно судить по другому классическому очерку — «Фрегат Паллада». По Шкловско­ му следовало бы признать, что Гончаров соз­ нательно изобразил себя мыслящим ОбЛО- МОВЬСМ. Вспомните неприязнь Гончарова к морю, вотоашите, как он боялся ехать верхам из Аяна, ка*к, наконец, сел на подушку, привя- ванную поверх седла, как взбирался на пер­ вый маленький перевал: «Я шел с двумя якутами. Один вел -меня на кушаке, другой поддерживал сзади. Я садился раз семь от­ тыкать, выбирая для дивана каменья пом- гаистее, иногда клал голову на плечо яку­ та». ' Тот же бессмертный Обломов, в роли чиновника «литературной экспедиции», на­ ивно и откровенно выразил мечты русского империализма, активизируя тем самым на­ рождавшийся японский империализм. «А что, «ели бы у японцев взять Нагаса­ ки? Тут на высокой горе стоять бы мопа- стырю с башнями, куполами и золотым, далеко сияющим ,из-за кедров крестом, здесь бы хорошо быть складочным магазинам, пе­ ред которыми '.теснились бы суда, ic лесом мачт». Борясь за мастерскую композицию очерка, надо иметь в виду не только отношение ав­ тора к действительности. Множество очер­ ков пишется в рабской зависимости от хро­ нологической последовательности событий: «Мы пришли... товарищ Иванов сказал...». На фактории мыса Дежнева я увидел вело­ сипед с надписью на дощечке из моржовой кости: «Путешественник вокруг света на ве­ лосипеде, Глеб Травин». Подвиг Травина оказался исключительно интересным. Он об’ехал на велосипеде вокруг СССР, и на под раньше «Сибирякава», так сказать, « одну навигацию, прошел, отчасти на вело­ сипеде, чаще таща велосипед на себе, вдоль всего Северного .морского пути, от Мурман­ ска до Берингова пролива. Впоследствии * встречал людей, знавших Травина и видев­ ших его на различных участках пути. Я йог бы записать эти интересные сведения в их хронологической последовательности, но это не был бы очерк. Только собрав весь матери­ ал в одно целое, об’единив его единством мысли и множественностью художественных приемов, я написал главу своей книги очер­ ков: «Восточный вариант», под названием «Велосипед на фактории», которая, вероят­ но может претендовать на искусство. То же надо «сказать о так называемой «вы­ думке». Например, совершенно ясно, что герои наших очерков, т.-е. совершенно ре­ альные герои наших дней, не всегда гово­ рят то, что они действительно говорили^ го­ ворят не в том месте, .говорят даже то, что думает за них автор. Это вполне понятно, но в этом кроются для очеркистов добавоч­ ные трудности. Очеркисты должны знать своих героев лучше, чем героев романов. Со мной был такой отучай. Начальник одной из- экспедиций на «Красине» тов. Шевелев, прочитав «Выход к морю», заметил: — Все это хорошо, только я этого не говорил! — Но ведь вы думали именно так, как здесь написано, — возразил я. — Да, это мои мысли. Чаще же, к сожалению, случается обрат­ ное, и герои очерков протестуют против измышлений очеркистов. Без глубокого знания, без активного уча­ стия в изображаемой жизни нельзя приме-