Сибирские огни, 1934, № 3

И опять обрывки речей Суртаава и То- зыякова, шум, крики, нарастающая гневнчя волна... Многоголосое собрание грохота то до вечера. Впервые говорили так много и .-о- рячо. Казалось, открылись родники нена­ висти и немые приобрели дар речи. Когда Борлай под диктовку Суртаева об’явил: \ — Слоло имеет агроном... Сапог вздохнул вольготнее, но после первых же по-сорочьему торопливых и трескучих слов Людмилы Владиславчьг помрачнел пуще прежнего. — Какой это агроном... Вот Николай Ва­ лентинович Говорухин действительно агро­ ном, а это стрекотуха, — едва слышно ворчал. — Заткни глотку шапкой, — грозно по­ советовал Борлай. Людмила Владиславна, поблескивая за­ жегшимися глазами, звенела. — На основании постановления аймачных организаций, предлагается немедленно лик­ видировать байское товарищество... — А потом будем создавать свои, бед- няцко-середняцкие, настоящие товарище­ ства, — дополнил Суртаев. Топая ногами, как лошадь, отбивавшался от бронзовых паутов и серых слепней, Са­ пог закипел: — Ликвидировать?.. Ты плавка моего ке стоишь... Сорока бесхвостая... — Прогнать его отсюда... — Землю разделить... — Мы назад сюда прикочуем, на хоро­ шие места... — Он, товарищи, скоро будет голоса ли­ шен. Тогда со всех собраний гоните его, как покастливую собаку, — '.надрывался Суртаев. Он выхватил устав, свернул тру­ бочкой и снизу поджег, крича: — . Вот и конец байской затее. ■ Хилая бороденка Сапога тряслась, ма­ ленькие глазки округлились, выкатились, обнажая белки с сеткой красных жилок. Он прыгнул к Филиппу Ивановичу, наме­ реваясь выхватить пылавшую бумагу, но чьи-то тяжелые руки мертвой хваткой упа­ ли на плечи, отбросили. Затрещала шуба. Кто-то предложил рвать шелк — ,иа шад- ки годится. От зайсэвской шубы остались бы одни клочья, если бы Суртаев не оста­ новил хлестким окриком. Шумная разноголосица -напоминала со­ крушающий рев вод, которые веками ко- лились на горах и теперь неожиданно про­ ломили каменную стену. Сапог с поникшей головой брел к своей усадьбе. Ему все еще казалось, что про­ изошла прискорбная ошибка, что через ми­ нуту люди разберутся во всем, вернут его и будут просить прощения за свою гру­ бость. Ведь он помнит этих людей голо­ пузыми мальчишками. Они всегда безро­ потно подчинялись ему, старались угодить^ И вдруг такая буря... — Неужели они по доброй воле говори­ ли все это? Он вспомнил, что в газетах начали пи­ сать о расслоении деревни. — Никакого расслоения... — успокатал себя. — Их просто подкупили, подпоили... Я в область поеду жаловаться, в Москву... За его спиной летний ветерок расееиаая бумажный пепел. Глава одиннадцатая. 1. Борлай вернулся в долину Голубых ве­ тров в тот день, когда впервые приехала туда красная юрта. Издали увидев иарод,, столпившийся у входа, он понял, что Сур­ таев о чем-то рассказывал алтайцам или знакомил их с замысловатой машинкой, вроде будильника. Он подумал о том, как, оставив лошадь не расседланной, побежит туда, прорвется сквозь толпу и покажет учителю маленькую книжечку, которая ле­ жит на груди, против сердца, — и все 'ко­ чевье поймет, что теперь Борлай Токушев действительно человек нового племени, большого-пребольшого, рассыпанного по всеЧа земле и бесчисленного, как звезды «а небе, самого молодого племени и самого сильного. Сердце внезапно встрепенулось. Ему хо»- телось заглянуть в грядущую минуту. /Ду­ малось: все будут смотреть на такую кро­ шечную, но несказанно дорогую книжечку, а он в это время на искривленных губах Байрыма увидит горькую усмешку, в глазах прочитает разящий вопрос: «Настоящий че­ ловек нового племени, а в мешке у тебя что лежит?». Лицо Борлая в этот миг на­ поминало раскаленный до красна чугунный обломок. Вот так же смутился он,, когда расписы­ вался в получении партбилета. Казалось, над головой повисло жестокое: «Ты почему обманул брата и обманыва­ ешь партию?». Все тело его в один миг покрылось го­ рячим потом. Не помня себя, он вышел а сени, скатился с крутой лестницы и пал вь