Сибирские огни, 1934, № 3

время слышал грозу? От ресниц моих не осталось ни одного волоска. Из обожжен- ' пых глаз моих лились густые, как кровь, слезы. Кам вздохнул облегченно, слизнул пену с губ: — Еле умолил. Согласился Эрлик взять вместо тебя другого... отступника от cri- рины... изменника сеоку Мундус... погано­ го Борлая. В голове сразу стало ясно, ясно. Боль­ ной слегка приподнялся. В глазах затеп­ лилась надежда на выздоровление, жажда жизни. Шатый согнул руки так, что казалось держал .невидимое ружье: — Пук и только. Не будет изменника.— Наклонился к больному, обнадеживающе посмотрел в глаза. — Никогда не будешь хворать. Тогда Анытпас впервые почувствовал с особенной остротой, как ему хочется жить. Теперь у него и аил свой, и жена есть, еще немного и свои кони будут. Большой человек так до-бр, так заботлив... — Не хочу умирать. Сделаю все, «— устало мял пламенные слова вздувшимися губами. Старички побежали .к шаману, неся ему тажаур с ездкой и большие куски горя­ чей коняны. 5. Ночью торопко стонали горы. Яманай металась по освещенной комна­ те, то закрывала глаза, то затыкала уши. Ей казалось, что за дверями злобно выла голодная волчья стая, а по закрытым 'ставням кто-то с огромной силищей бил камнями. Звери раз’яренно царапали пол, зубами рвали щепы от дверей. Сейчас они ворвутся сюда, а у ней нет ничего кроме тупого ножа. Затрещат кости, кровь по­ льется лесным ручейком. Над потолком беспрерывный звон и хруст, словно кто- то каменный толчется «а крыше и скоро провалится в комнату. Женщина вздрагивала и крепко сжима­ ла руками челюсти, чтобы .не стучали зу­ бы. Много гроз видела она. Однажды чер­ ная туча застала ее на вершине горы, ска­ лы дробились от грома, огненные бичи исхлестали все небо, но и тогда ей, при- тулмвшейдя под суковатым кедром, не было так страшно, как теперь. Наверное, пламенные потоки заливают небо, бьют в высокие деревья, раскалывая на щепы, и вот-вот ударят в крышу двухэтажного до ма. Такая гроза среди зимы, значит она немилостивая, и вряд ли Яманай выйдет живой из этой клетки, в которую нивесть за что заперли ее. Никогда она не увидит круглолицого парня, не почувствует на своих щеках его горячее^, дыхание. Если бы попрежнему жила в аиле, то распахну­ ла бы двери и посмотрела, что происходит в долине, а отсюда не выглянешь: в се­ нях темнота, да кажется и лестницу раз­ метал ветер-быстроход. Глаза ее были широко открыты, зрачки расширены, в щеках — ни крозинки, по­ синевшие губы подергивались. Иногда она 'бросалась к больному, вы­ тянувшемуся на железной кровати, хотела спросить, за что их перевели в теплый дом, где немудрено задохнуться, но Аныт­ пас лежал без движения, закрыл глаза, и только на груди его тихонько приподы­ малась шуба. — В самом деле, почему вдруг, такая милость? — вслух спрашивала себя, чтобы отвлечься от мучительных дум о послед­ ней грозе. — До камлания полгода ни одного куска мяса .не видели, а теперь каждый день присылает хозяин по барань­ ей лопатке. Почему он стал щедрым? Каждый раз, принимая мясо из рук ста­ рой алтайки, гнусавившей: «У Большого человека о вас день и ночь заботы, бо­ лезнь твоего мужа сердце его тревожит», Яманай чувствовала, что у ней дух захва­ тывало от непонятного страха. Казалось, шаг.ни она еще раз — и бездонная река проглотит ее. «Говорят: кто сначала подарит, тот пос­ ле обдерет», — думала она, содрогаясь. Неприятная робость так овладела ею* что она не могла (вымолвить н« одного слова против Большого человека. Она прикурнула в уголке, подложив обе руки иод голову, стиснула зубы и крепко закрыла глаза, старалась уверить себя, что ,ни о чем не будет думать, но в голове разгоралось: — Почему такая милость? Стремительно текли обжигающие думы: «Мать говорила, что есть такие волки, которые овечьим голосом поют, подманят ягненка — и свернут ему шею». — Закры­ ла лицо рукавам, закусила нижнюю губу. Громовые раскаты 'все сильнее и силь­ нее. Теперь бы в аил убежать: там и од­ ной не так страшно, как здесь. Казалось, горы поднялись и валятся на дом. Вдруг — чьи-то шаги. Яманай проворно вскочила и прижалась в угол, отвернув­