Сибирские огни, 1934, № 3

«Не выживет. У него нет родственни­ ков, которые после его смерти потащили бы меня к себе, и я буду свободная, уйду к отцу. Хотя редко, украдкой буду встречать­ ся с моим розовощеким...» Вечером больной открыл помутившиеся глаза, медленно обшарил аил тупым взгля­ дом, умоляюще остановился «а равнодуш­ ном лице жены и протянул трясущуюся ру­ ку, прохрипев: — Воды... Яманай до боли в висках стиснула зубы, остро почувствовав, что не сможет посмо­ треть в упрашивающие глаза человека, смерти которого она только-что желала. Непонятная сила подняла ее с земли и по­ ставила у кровати. Поднося мужу чашку холодной воды, она украдкой взглянула на необычайно толстые губы с глубокими тре­ щинами и отметила, что у него неприят­ но острый лоб. Больной выронил чашку, — вода потекла в очаг, — с горечью вымолвил: — Покамлать бы... Он смутно помнил слова матери, слышан­ ные в детстве: — Потребуется Эрлику, злому богу, слу­ га или лошадь, вот и начнет он человека мучить: болезни всякие насылает, пока не сомнет облюбованного. Но Эрлика можно обмануть: покамлать и взамен больного человека отдать ему белого коня, который не знает ни седла, ни узды. Хорошо бы покамлать теперь, но где взять такого коня, чем платить каму? На горячем лбу больного собрались тонкие складки. К концу второго дня, когда Аныт­ пас почувствовал, что крепчает огонь, раз­ ливающийся по всему телу, он, задыхаясь, попросил: — Сходи к Большому человеку, погово­ ри с ним... Он добрый, сердцем мягкий... Яманай, не Дослушав его, вышла из пи­ ла, постояла на лужайке, глядя на белые горбы гор, за которыми, как говорили ей, лежала неведомая для нее долина Голу­ бых ветров, и, вернувшись, неприязненно бросила: — Его кет дома. Теперь Яманай спала по-девичьи — ча голой земле, возле огонька, но сон ее был тревожен. При самом тихом стоне больно­ го она вскакивала и, .поднося ему чажу теплой воды, мысленно произносила: — Человек ведь все-таки... Ранним утром в аил вошел Сапог," а за ним Шатый со слугами — беззубыми, дрях­ лыми стариками, с трясущимися сухими мордочками, ввалившимися глазами. Яма- най вскочила и, поняв повелительлый взгляд старика, вышла. Анытпас приподнял голову, намереваясь сесть. Лицо засвети­ лось, будто солнечный луч упал на него. Он с глубокой благодарностью, бескрайней преданностью и повиновением смотрел то «а хозяина, то «а Шатыя, веря, что от них зависит его выздоровление. Сапог сел возле кровати и заговорил за­ искивающе, мягко, словно болезнь пасту­ ха тронула его: — Сильно ломает тебя, мой послушиый сын? Анытпас тяжело уронил голову на вой­ лочную подушку, облизал сухие губы, ши­ роко открыл рот, а сказать ничего не мог, только ладонью потер грудь и тихо 'Просто­ нал. — Мне сказали, что ты три года не кам­ лал — доброго бога прогневал, а злого * растравил. Добавил дров в угасавший костер, заго­ ворил по-отечески, строго: — Эрлику камлать надо, дружок, обяза­ тельно. Возьмет он тебя к себе в слуги, ко­ ли не умилостивишь. Слышишь? Больной, широко открыв рот, долго мы­ чал, силясь что-то вымолвить. — Коня для жертвоприношения, гово­ ришь, нет? — заботливо спросил Сапог, поблескивав лисьими глазками. Анытпас резко кивнул головой, будто у него вдруг переломилась шея, и опять что- то промычал. —-О добром человеке душа моя стонет, сердце болит, когда вижу единоплеменни­ ка в несчастье. — Сапог приложил руку к своей груди. —■Коня дам. Сам Шатый бу­ дет камлать тебе. Хотя и тяжело зимой к Эрлику опускаться, но старик согласится. Я сам попрошу его... Веки больного сомкнулись, на щеки скользнули мелкие слезинки надежды и благодарности. Хозяин закончил, строго погрозив паль­ цем: •— Только ты не будь таким бестыжим, как Аргэчи и Борлай... Знай, что у покор­ ного человека табун в пятьдесят коней бу­ дет. — В открытые двери посмотрел на Яманай, задерживая взгляд на ее груди. Женщина вздрогнула и, поняв его, ссу­ тулилась, закрыла грудь руками. Он встал, повернулся с сознанием своего величия и пошел с высоко приподнятой го­ ловой, как будто исполнил важный долг. Старики подбежали к Шатыю с пудолой