Сибирские огни, 1934, № 3

шнему очагу, сдернул шапку, запроки- л голову и выплеснул жгучий напиток в дный рот. Утер губы рукавом, хлопнулся землю, приглашая соседа, одолевшего, же посудину. беспрерывно улыбавшаяся жена припод- ла край берестяной люльки, показывая <утанного .в овчины и обмотанного ве- вочками ребенка, зазвенела радостно: — Девчонка, как богатырь. Скоро на эих ногах пойдет. Любовно ощупав зорким глазом сонное чико дочери, Борлай с тихой улыбкой метил: сВся в меня: брови такие же крутые, с, скулы...». Сосед просидел до-поздна, рассказывал: — Я сегодня лиственницу суковатую на- •л, хорошую!.. Заметив недоумение в глазах собесед- ка, торопливо раз’яонил: — Собираюсь весной ячмень сеять и лн- зенницей буду землю царапать, чтобы гкой ее сделать.— Неожиданно приподняв- 1 сь, повернулся к Борлаю всей грудью, едложил. — Давай вместе сеять. У дво- силы больше. Осенью горы ячменя со- рем. Все к нам придут, поклонятся, про- ть станут, а мы им: «хочем дадим, хо- и — .откажем». Подконец уступим: «Н5- je белку — ячменя получите». Токушев чубуком трубки сосредоточенно сал под носом, говорил невнятно: — Так, наверно, нельзя делать... — Все так делают. — Нет, я лучше сам за белкой в тайгу >йду. — А где ячмень возьмешь? Без толкана к жить?’ — К русским поеду, на базар... Бесцельно блуждавший по аилу взгляд тановился па курмежеках, морщины на ще стали глубже, темнее: «Выброоить... А вдруг что-нибудь слу- |тся? Сам я ни злых, ни добрых духов, ■боюсь, а ребенок как? Самый малень- |й дух ему горло перервет». — Коров накупим, овец! — увлекатель- >продолжал Утишка, поблескивая жадны- 1 глазами. Токушев недовольно крутил отяжелевшей ловой, слабо возражая: — 0(вца плодлива. От одной распложу, адо самим для себя все делать, или вме- е для всех, — это товариществом назы- ктся. Суртаев так учил. — Ты будешь обо всех заботиться, а о !бе никто, ну и сдохнешь, как из’езжен- ный конь. — Утишка недовольно дернул плечом, сплевывая в золу. — Все станут заботиться. Так говорил великий человек нового племени. — Племена бывают старые, а не новые. Хотел бы речку сделать, да не сделаешь. Она сама течет, так же и племя. — Есть новое племя — партия. Кто запи­ шется, тому книжку дают, билетом назы­ вают ее, — горячился Борлай, царапая трубкой под носом, напомнил: — А давно ли ты Сапога обрезал, что никаких сеоков не признаешь, о своей семье заботишься и все тут? А я забочусь не только о своей. Не будь заботы о наро­ де, я бы и в Караколе прожил... — Да, о своей семье... И все так, — пе­ ребил сосед. — Медведица — зверь, а в чужое логовище корм не потащит, чужих детей кормить не будет. — Не знал я, что со зверем беседу ие- ДУ. Утишка убежал, громко фыркнув, а Борлай, проводив его проникновенным взглядом, подумал: «Видно расстроится желанная- дружба с ним. Не в ту сторону он воротит, куда я». Крепчал мороз. Борлай втащил в аил толстую сушину и сунул в огонь. В ды­ мовом отверстии растаял иней. Падали крупные капли. На кровати нельзя было спать. Холод гнал к огню. Токушев лег на шкуру, согнувшись по-собачьи, расстег­ нул шубу и поднял рубашку, чтобы пог­ реть пеструю от бесчисленных ожогов грудь. Вскоре замерзла спина и ему приш­ лось повернуться. По другую сторону оча­ га лежала Карамчи. £1очью несколько раз плакала маленькая Чечек. Борлай встал и осмотрел яму, в которой стояла люлька- Сено, лежавшее поверх ребенка, заиндеве­ ло. Утром Борлай. топором рубил землю, чтобы углубить яму — дочери спать будет теплее. Потом он привез льду с реки, а после чая занялся изготовлением пуль. В жестяную ложку кинул кусочек свинца и сунул в огонь. Мягкий металл вмиг раста­ ял, точно льдинка, легко лился в пуле- лейку, напоминая густое молоко. Неожи­ данно перед ним встала Муйна, в незастег- нутом чегедеке и в шапке, озорно сдви­ нутой на затылок, в выкатившихся гла­ зах ее плескался ужас, мелко вздрагивав­ шая нижняя губа отвисла. Она долго не могла произнести .ни одного слова, а толь­ ко показывала на двери и правой рукой рубила по левой.