Сибирские огни, 1934, № 3

Теплый внутренний трепет вновь завлэ- дел им. То, что человек этот, приехавший из города, не гнушался им, пил чегень из деревянных чашек, первым вставал в круг, когда затевался оин, грудным голосом пел старые и новые алтайские песни и не ху­ же любого алтайца снимал кору с листвен­ ниц — сближало с ним. Борлай ясно пред­ ставил себе этого человека родившимся з аиле, гревшим у костра босые ноги, по­ дымавшимся на гору за кислыми и сочны­ ми стеблями ревеня, и уверенно сказал: — Ты, как нашей кости Человек... Как брат. — Все бедные на земле — братья. Рус­ ские, киргизы, татары, алтайцы — все. Алтаец одеревянел с занесенным над ли­ ственницей топором, неожиданно округ­ лившимися глазами недоуменно ощупал лицо учителя. — Да, да, — братья. И хозяева земли теперь — они. Вечером, наскоро одевая корой круглый остов первого аила, Борлай все это повто­ рил .своему брату Сешошу Курбаеву, и тем кочевникам, которые только-что рас­ седлали лошадей. Все побросали работу и в упор смотрели на него, будто хотели спросить — в своем ли он уме, ведь этак можно сказать, что кедр, береза и оси­ на — одно и то же. — А у тебя синяки от русских братьев давно зажили? Старший Токушев задумчиво опусгил чуть прищуренные глаза, грозно пошеве­ лил бровями, точно у него болел лоб, ко вскоре с уверенностью поднял полегчав­ шую голочу и сказал тоном знатока: — Не все, а есть братья. Привязав лошадей, алтайцы шли разы­ скивать учителя. Подавали ему тоненькие палочки, на которых когда-то были заруб­ ки, рубленные самим Суртаевым. — Все зарубки срезал — стал кочевать сюда. — Правильно. Завтра начинаем. Распо­ лагайся, товарищ. Помогай ставить аилы. Филипп Иванович всех угощал папиро­ сами. Аргачи Чоманов, хромой на правую но­ гу и черный, как обгорелый кедровый пень, приехал в сумерки, на его палочке не была тронута ни одна зарубка. —• Большой человек сказал, что пошлет меня во-время. — Кого это ты называешь Большим че­ ловеком? Парень попятился, удивленно оглянулся на единоплеменников, как бы опрашивай : разве молено не знать, что в сеоке Мун­ дус один Большой человек — Тыдыков? — Сапог, хочешь сказать? Я больше его: смотри. Суртаев, шутливо улыбаясь, выпрямилел. взял палочку, слегка погрозил ею и стро­ го сказал: — Слова Сапога — не закон. Я ваи го­ ворил: «по одной зарубке в день срезать^. Это, товарищ, нужно было выполнить. — А Большой человек говорил... — 'Забудем, что говорил Сапог. — Го­ лос учителя вдруг зазвучал ласково, гла­ за засияли дружелюбно. — А будем де­ лать то, что я говорю. Когда Байрым, взявшись развести ко­ стер, 'зашеборчал привезенными с собою углями, Филипп Иванович созвал в аял всех курсантов. — На своих углях разводит огонь. Лад­ но ли это? Угли его, а жить все будем здесь. — Без углей нельзя... умрет кто-ии- будь, — напомнил Сенюш Курбаев запо­ ведь предков. — Нет, давайте лучше без углей, ога не имеют никакой силы. — Ты скажешь, что ни злых, ни до­ брых духов нет? — задиристо крикну*. Аргачи. — Да, ни злых, ни добрых, — не меняя тона, отрезал Суртаев. — А кто камни бросает сверху? — Рассказывают, что находили серебря­ ные подковы: у Ульгеня конь расковался, они и упали, — несмело поддержал Се­ нюш. Филипп Иванович рассказал о вихрях и смерчах, а. потом, сдвинув брови, бро'ал острый взгляд в косые глаза Аргачи, хо­ лодно спросил: — Значит, ты не веришь мне? Парень не выдержал продолжительною взгляда, по-бычьи опустил голову и надул­ ся. «Сейчас же уломать, обязательно. Оч приехал с байским багажем. Не уломаю пераого дня — будет труднее», — подумал Суртаев, сморщил лоб. — «Чорт меня тол­ кнул связаться с ним». Он положил руку на крутое плечо упрямствующего хромца и заговорил род­ ственно, мягко: — Я — человек неплохой, не сердитый и все знаю. Ты — сирота, я тебе буду вместо отца. У тебя отец-то давно умер?1