Сибирские огни, 1934, № 3

эой, то'громко смеялся, то брезгливо мор­ щился. — На бабьем седле ехал. Сам себя осра­ мил. Ярманка понуро шагал рядом с братом, новой плетью сбивал росу с травы. Он чув­ ствовал, что теперь нельзя ему будет прой­ ти по кочевью: даже бабы просмеют его и брезгливо отвернутся. Но ведь он и 'не останется дома ни на один день. С рас светом уедут братья, а следом за ними и он махнет в Каракольскую долину. По лужайкам испуганными зайцами пры­ гали причудливые тени. Борлай знал, что это от дыма, взметнувшегося над аилами. Значит, близится рассвет, встали старики,— сни и утро, и вечер всем телом чуют. Он взглянул на младшего брата, сдви­ нул на затылок его шапку, нависшую на глаза, заговорил мягко: — Один останешься за всех Токушевых. За скотом смотри. Бабам нашим воэи дро- ва. Ярманка молча кивал головой. — За новеньким... За Таланкеленгом по­ глядывай внимательнее. Заметишь что — скачи к нам!.. Лошадь провел возле самого оина и только тогда отдал парню. Кто-то гарк­ нул: — Смотрите, .на бабьем седле сидел. Оборвалась песня. Все повернулись к младшему Токушеву. Кто-то пропищал тя­ гучим голоском: — Баба, баба... — Козловать, говорит, поехал, да я вер­ нул его... Для многих были ясны намерения пар­ ня. Загорелся разноголосый шум. Кто, ос­ меивая, плевался, кто укорял. Старики про­ бовали поучать. Но вот снова громкоголосо запел Утиш­ ка, — и круг, волнуясь, сомкнулся. На западе уже горнами пылали зубчатые вершины гор. Ночь осталась в прошлом, как сладкий сон, как неугасающее воспо­ минание. 4. Пегуха, заседланная и завьюченная, да­ вно стояла у коновязи. Борлай, прислуши­ ваясь к каждому шагу за тонкими стенка­ ми аила, выкурил две трубки. На верхней коре у дымового отверстия заиграл сол­ нечный луч. — Придется плюнуть и ехать вдвоем с .братом, — ворчал он. Но ему не хотелось оставлять Сенюша Курбаева, который накануне целый день говорил о поездке в устье Каракольской долины, где их будут учить читать мысли других, положенные на бумагу. — Не случилось ли с ним несчастье? Вспомнилась жизненная тропа друга юно­ сти. Тяжелая и безрадостная — топи, да болота. С малых лет Сенадш пас овец у Сапога. Но два года тому назад, получив пощечину за потерю барана, плюнул в ли­ цо хозяину и ушел. Комитет взаимопомо­ щи дал. ему лошадь, он привел ее на опо­ яске. У соседей выпросил ременные обрыв­ ки и из них сплел узду. Ни один день не проходил, чтобы он кому-нибудь из соро­ дичей не говорил: «Конь начал Поправлять­ ся, скоро выгуляется и будет крепким, будто «амень!». По ночам ходил на пастби­ ще проведать свою лошадь, чолку в косы заплетал. Однажды утром увидел, что конь лежал необычно: шея была вытянута, го­ лова положена на колодину, словно на подушку, а ноги — на гору. Не завалился ли? Кликнул своего любимца, бросился к нему со всех ног. Но в то же мгновение жгучим холодом брызнуло в лицо. Сенюш сразу ослаб и пошел разбитым шагом. На ногах лошади, теперь .напоминавших сучья ветром сваленной лиственницы, чернели обрывки арканов, растрепанная грива по- * висла на кустике волчьих ягод, на шее слиплась шерсть, облитая кровью, а на мутных и шершавых глазах ползали зеле­ ные мухи. Через неделю ему дали вторую лошадь, из числа конфискованных. Сенюш несколько ночей караулил ее. А к концу месяца нашел с разорванным горлом. И на том же самом месте. Послышались чьи-то разбитые шаги. Бор­ лай выбежал из аила и увидел друга, по­ шатываемого ознобом. — Неужели седьмую? Сенюш провел ладонью по плоскому ли­ цу, утер глаза, спрятавшиеся за широкими скулами и разделенные пришибленным ма­ леньким носом. Ответил надорванным го­ лосом: — Ие. — Где? — Там, в лесу... — В сельсовет пойдем... Курбаев горько усмехнулся. Не раз он был в сельсовете, а толк какой? Кто рвет шеи лошадям — неизвестно. Баба говори­ ла, что злой дух. Но почему же он так немилостив, если Сенюш недавно принес ему в жертву последнего барана? В одном он был уверен: через несколько дней