Сибирские огни, 1934, № 3

Дверь в зал открылась. Позвали Сапога. Он вошел смело, уверенно. Нацелившись бородой ;в судью, начал показания твердым голосом, не вызывавшим никаких подозре­ ний в неискренности и обнадеживавших подсудимого. В первую минуту, не разобравшись в словах Салола, Анытпас почувствовал как приятно захолонуло сердце. Он подумал, что настал конец его мучению, вытянув шею, слушал, но вскоре радостная надежда на лице .его сменилась сначала недоумени­ ем, потом испугом, обреченностью, шея ос­ лабела и отказалась поддерживать голову, нижняя губа отвисла. То жалостливо разводя руками, то горь­ ко морща лоб, Сапог продолжал с искус­ ным возмущением: — ... Как могла подняться рука стрелять в такого умного, в такого ценного челове­ ка, в активиста... Засудить .его надо, това­ рищи судьи... — Отвечайте на вопрос, гражданин Ты­ дыков, — строго напомнил 'судья. Тогда Анытпас понял, что судья ие бла­ говолит к Сапогу и может быть поймет его, пастуха, несчастного человека. Теперь бы рассказать ему всю свою жизнь — серд­ це дрогнуло бы. Но он со щемящей болью в груди осознал, что не вымолвить ему ни одного слова. Ему казалось, что огромная филининная лапа простерлась от Сапога к нему, вонзила когти в его голову л с дья- ' Вольской силой вдавливает все туловище в скамью, трещит пол, подымаются стены и голос судьи тает в дали, как гром промчав­ шейся грозы, повергшей тысячелетние де­ ревья, аилы, скалы... 3. Яманай подтвердила, что она действитель­ но шла рядом с Борлаем, когда подыма­ лась в лес за кандыком. Она отвечала на вопросы судьи обычно одним слозом, смот­ рела себе под ноги, чувствуя, что сотни глаз уставились на нее. — Как относился к вам Сапог? — спро­ сил судья. — Хорошо — ответила с заминкой, позд­ нее она 1 много раз ругала себя за то, что не сказала всего о Сапоге, но в то время стыдливость сковала ее язык. — Так же как и к женам других пасту­ хов или лучше? Может быть он вам мясо чаще давал? — допытывался судья. — Так же... Братья То'кушевы тож.е не сказали о свя­ зи Ярманки с Яманай: они считали это из существенным и не хотели, чтобы над ни­ ми смеялись алтайцы. Они все внимание сосредоточили на Сапоге. — Это бай проклятый воз сделал, — гре­ мел Байрым. Гнев накаливал его лицо. Он. готов был броситься на старика .и разор вать его на части. — Так, так... — Судья всем телом подал­ ся вперед. — Давайте, давайте... говорите— Вывлушав среднего Токушева, судья ра­ зочарованно навалился на спинку стула. — Это одни слова. Суду нужны доказа­ тельства. — Плохо смотрел, товарищ... Плохо ис­ кал... Надо лучше... Дрогнувшая рука судьи потянулась к ко­ локольчику. — Отвечайте только на вопросы... — Искать надо, следы байских ног... — не унимался Байрым. Вернувшись в комнату свидетелей, Яма­ най решила сказать Ярманке, что она вино-- -вата перед ним лишь ib том, что перед тоем. и в первые дни после пиршества потеря­ ла смелость и не убежала в долину Голу­ бых ветров, но парня позвали в зал. Воз­ вратившись оттуда, он юркнул в двери, пе­ ребежал улицу и пошел в центр города. Больше он в здании суда не показывался. «Все .еще не прошла у него, обида’ на ме­ ня, — подумала Яманай. — Он теперь учится, грамотный, а я что... Пустая былин­ ка, которую несет ветер». В зале оживление, топот, будто промчал­ ся табу.н. Яманай поспешила тудЯ. Судья я заседатели .стояли за .столом. Твердый бас хлестал по ушам: — ...приговорил: к пяти годам лишения свободы, но, принимая во внимание... сок ратить до трех лет... 4. Развязав кожаные мешки, Яманай пере­ трясала скудные пожитки, -— весна была сы­ рая, надо все пересушить на солнце, — но. руки .ее отказывались двигаться, пальцы не- гнулись, лицо ее одрябло, глаза поблекли, будто слезы смыли былой блеск, повыпады- вали ресницы, шея торкая, костистая. Даже- ’ слабый ветерок пошатывал ее. «Хоть бы окорее вернулся: никудышный да муж. Такая наша доля!» — мысленно произносила она. Вместе с девичьей опояской выдернул» крошечный мешечек, похожий на уэелок, положила на ладонь и, рассматривая то с сожалением, то с горькой усмешкой, пока­ чала головой. Тут зашит ее пупок. Семнад­ цать лет сердобольная мать носила его у своего бедра, а на восемнадцатом сердце