Сибирские огни, 1934, № 3

прасно носил редкое имя — Таш10: его не могли, оогнуть миссионеры, из рощи вынес­ ли на руках. Старшему сыну, Борлаеву от­ цу, успел он сказать единственное слово: «Не перечь». Токуша крестили и назвали Василием. А на другой день к соседям при­ ехал начальник со светлыми заплатками на плечах, с саблей на баку, маленьким ружьем в кожаной сумочке и распорядился: «То- куш — крещеный, — откочевывайте на пять верст от крещеного». Вот тогда-то, чтобы не разжигать злобы сородичей, и от­ кочевал Токуш в верховье Каракольокой долины, на зайсанские земли. Дети его с малых лет пошли к зайсану Сапогу Тыды- кову в работники. Десятки лет Борлай.лас отару овец в триста штук, через четыре го­ да ему доверили большое стадо коров, а еще два года спустя он стал пастухом од­ ного из бесчисленных табунов Сапога. За пятнадцать лет удалось ему скопить пять­ десят рублей, чтобы уплатить калым за Ка- рзмчи. Вскоре после свадьбы посчастливи­ лось убить в горач дикого марала с пудо­ выми рогами. На вырученные деньги он купил лошадь и две коровы. Летом пил свою араку, ездил по гостям, как настоя­ щий хозяин. Осенью 1916 г. взяли его и старшего брата Адара на тыловые работы. Служили они в разных частях. Копали око­ пы, мерзли в белорусских болотах. На об­ ратном пути Борлай отстал от своего эше­ лона на ст. Кинель. Долго плутал по рос­ сийским дорогам. Возвратившись в родную долину, он не застал брата дома. Адар ушел с партизанским отрядом. С тех пор они виделись всего один раз, когда стар­ ший брат приезжал за семьей. «Он был большим начальником в волости», •вспомнил Борлай. За пять лет слова брата не стерлись в памяти, будто они были вы-, рублены на камне. — Он говорил: новая власть пообломает баям зубы, отберет у зайсанов землю, скот и сое отдаст народу, держитесь за надую власть. Он сказал, что большие люди забоятся о бедноте и что сам он тоже называется большим». Измученная лошадь подымалась по «ам­ иям, словно по лестнице. Борлай не видел тропинки, уносясь в прошлое, колыхавшееся перед ним, как этот пестрый крутоеклон. И еще целых три года огненные вихри но­ сились по Алтаю. То полковник Сатунин, то есаул Кайгородов, то какая-нибудь кулац­ кая банда. Родная долина не раз переходи­ ла из рук в руки. Много было слухов об Адаре, но Борлай был не особенно довер­ чив к слухам. Два года тому назад верну­ лась Чаных и рассказала, что муж ее ра­ неным попал в руки противника. С тех пор никто «и одного слова не слышал о нем. Бор­ лай недослушал рассказа, ушел в лес, сму­ щенно бросив, что пора вести Пегуху на водопой. По Нути к реке он, низко опустил голову на грудь, задумчиво говорил: «Нет брата. Слышишь, Пегуха, нет нашего Ада­ ра. Его разорвали эти длиннозубые волки. Но и... волчьи зубы будут выкрошены. У Адара много братьев, много сородичей». Потом он долго стоял в лесу, прислонив­ шись спиной к старой лиственнице. Глаза не закрывались, и на ресницы легла мелкая роса. В груди клокотал огонь, поддержи­ ваемый беззаветной жалостью и безгранич­ ной злобой, и разливался по всему телу И тогда впервые вспомнились слова брата: «Держитесь за новую власть». Домой вер­ нулся поздно ночью и в три дня не про­ ронил ни одного слова. А потом пошел из аила в аил и везде говорил: «Сапог не отец нам по сеоку... Он—волк... Все пастби­ ща и покосы за себя забрал», — и подговаривал сородичей разбросать байские поскотины или на все лето загнать туда свой скот, чтобы остальные луга уцелели до сенокоса. Редко выслушивали его, чаще после первых же слав обрывали: «Кто пой­ дет против старшего в сеоке, тот подымет руку на отца родного». Говорить об этом на собрании Борлай считал бесполезным: Са­ пог Тыдыков, Мултук Аргамаков, Копшо- лай Ойтогов и прочие богатеи всегда при­ езжали первыми, а кто же из сородичей осмелится в их присутствии поднять голос против них, чтобы поддержать Токушева? Через год у него было десятка полтора единомышленников. Ранней весной они разрубили байские поскотины и жерди сожгли на кострах. Две недели пасся екот на хороших лугах, а на третьей приехал из аймака Мултуков Япа с милиционером, на собрании обругал сообщников Борлая и пообещал в тюрьму отправить, если не угонят свой скот в лес и -не восстановят поскотины. — Ты не начальник от новой власти, а байский сын, — крикнул старший Токушев. — Я — член аймачного исполкома: боль­ шой начальник, больше зайоана и больше заседателя, — обрезал Япа. Тогда-то и пришла мысль Борлаю угово­ рить сваих сообщников откочевать в высо­ кую долину Голубых ветров, которая с неза­ памятных времен пустовала, лишь изредка в половине лета загонял туда свои табуны Са­ пог.