Сибирские огни, 1934, № 2

вязку. Повязка ему не нужна больше. Хлр- ги обманут. — Здесь! Пэтэма, подведи дедушку. Восток начинал краснеть глухариною бровью. В такое утро белковать только, а не стоять у чума. — Тут огонь? — спросил Бали. —• Огня нет, — ответила Атэк. — Я забы­ ла захватить из очага головешку. Игги в чум боюсь. Посылала Бодоя, но и он не храбрее меня. — Эко, мужик! Морозите ребятишек. Пэ­ тэма, подведи меня к двери. Бодой приготовил дров, Бали вернулся с разживой. Костер запылал. — Мне никогда не приходилось уходить от несхороненных, — сказал Бали. — У Шодоуля одна дорога, у нас—много. Уйдем. Атэк с Бодоем переглянулись. Что отве­ тишь на это отцу? От могилы уходить лег­ че. Кто станет спорить? Н о кто будет соби­ рать мертвеца в большую дорогу? * — Что молчите? Я не вижу, много ли дня. До ночи успеть надо. Не успеем, ночевать придется. Нет, ночевать с покойником еще страш­ нее, чем хоронить. Бодой Преодолел страх. — Отец, лабазить будет долго,— сказал он. — Положим в землю. — А гроб? — Схороним в моем одеяле. Атэк з а ­ шьет. Лицо Атэк покрылось пятнами — «маде- жами». — Я... я боюсь. — Эко, боюсь!.. Давай мне иголку, я за ­ тяну мало-мало. — Бали сморкнулся. Ои спокоен. Н о какой в этом толк, что он бу ­ дет шить. Игла — не дело рук мужчины, а слепого и подавно. — Зашьет она, — сказал сурово Бодой. Это обозлило Атэк. Щеки ее досиза на­ лились кровью. Пэтэма вызвалась помо­ гать. — Сади! Пособница! — прикрикнула иа нее с досадою мать. Бали невозмутимо достал отделанную слюдой, берестяную табакерку; но вспом­ нил, что в ней без табаку болтается ще- поточка золы вереска, сморкнулся и по­ ложил табакерку обратно в карман. Какой толк нюхать золу. Ведь зола вереска х о р о ­ ша с табаком, как чудеснейшая приправа к «ему; одна же — только грязь носу. Великий томулян1, на котором плавает грузная земля, наклонился в сторону, оолн- ца, и над тайгой занялсй северный день. Бодой соскочил и начал ворочать в костер дровяные кряжи, таять землю. Над могилой сделали деревянный настил. Рядом оставили котел, седло, узду, парку Шодоуля — в дорогу. Олени были навьючены. Можно трогать­ ся в путь. — Атэк, шевели! — распорядился Б о ­ дой. — Иди ты передом. Я не знаю куда. — Не ана-аю, — передразнил ее Б о ­ дой. — Не знаешь, куда течет река! — Не пойду. Что случилось с Атэк? Куда девалась ее покорность? Бодой хотел с ней поступить так, как с оленем, который «еларит», по удержался от тычка лишь потому, что и сам боялся и л и передом. К тому лее от ­ ца дернуло с языком: «Пугливого оленя «е бьют, а ведут позади». Бодою пришлось поневоле быть иередовщиком. Наперевес с пальмой он об ’ехал Атэк и повел в тем­ неющий лес длинный аргиш. Атэк огля­ нулась на ободранный скелет покинутого шестового жилища. Глаза ее ослепил я р ­ кий закат. Пэтэму забавляло, как с высо­ ких сучьев березы камнем падали рябчи­ ки и зарывались иа ночь в снег. Бали ехал в поводу за Пэтэмой. Его часто и больно стегали ветки. Слепота мешала ему во-вре- мя уклоняться от них. Каждый удар упру­ гих сучьев возмущал его, как неумелая езда сына., — Эко, бестолковый! Куда-куДа лезет. Зачем у таких глаза только? Старик раньше не замечал этого за Ео- доем. Сегодня он особенно плохо выбира­ ет места. Зачем итти в сплошную заросль, когда ее можно легко миновать проредя- ми? Зато радовалась Атак, что Бодой едет прямо-прямо и все время поторапливает учага. Ведь каждый шаг их отдаляет от свежей могилы. По тем же причинам Бо-' дой не делал привала. Он без остановок перевалил в .покать реки Тукодомны, но все еще ве хотел вставать на чумище. Было много ночи, когда захныкала в седле Курумбук. Атэк спрыгнула с оле­ ня и крикнула мужу: . — Остановись! Бодою хотелось добраться до лучших оленьих мхов, во не [согласилась Атэк. — Ты слышишь, Курумбук плачет, — сказала она. — Девчонка замерзла, да и мне тоже яе жарко. Сидела на учаге —- не слышала холода, а слезла — зубы ед-