Сибирские огни, 1934, № 1

рывом, мечтательно и иримиреНно говорил о там, как можно, ©ели нет помехи :ипрепон, разворотить землю, обласкать ее трудом, за­ ставить ее обильно и легко родить. В ссрых г."азах -его тогда плавились тихие искорки. Серые глаза -его видели тогда за пляшущей и безвозвратно умирающей в вышине огнен­ ной пылью костра густую, бархатную чернь земли, тщательно причесанную бороною. Видели зыбкую, густую заросль пашни, бу­ рое, тусклое золото зреющего и томящего­ ся под солнцем хлеба, марево над полями и живой, горячий и пахучий ток вспыхива­ ющих сверкающей пылью эерев. Видел зо­ лотое обилие хлебов, обставленный хозяйст­ венными и обширными службами двор, ве­ селый -и сытый скот, -высокие остожья соло­ мы на гумне и радостный трудовой гул над из-бами, над ладонью, где стрекотали моло­ тила, где выколачивалось ядреное, спелее, рассыпчатое зерно. — Отобьемся, — мечтательно говорил он в угрюмое и задумчивое затишье, прильнув­ шее к костру, к товарищам:- — отшибем га­ дов и ворочаемся по домам, к роботе! К ро­ боте, ребята!... И твердым, сочным и исполненным веры и силы и мужества было это -его: — К роботе! В восемнадцатом году, истомленный огне­ вой страдою, исходив по тайге не мало го­ рячих и тяжких дней по затаенным, украд- чивым тропам, Влас накопил -в себе мужичью жадность к земле, нетерпеливое 'ожидание мирного труда, неутолимую жажду спокой­ ного хозяйствования. И когда остатки колчаковцев егшвули где- то за Байкалом и можно было вернуться ко дворам, к стылой, заброшенной земле, Влт: накинулся -на работу как полоумный, клк одержимый. Работы было много, хозяйство пришло в упадок. Хозяйство надо было по­ дымать, спасать. Влас вошел в работу цели­ ком. Его оторвали было, выбрав в -сельсовет, ,ю год работы в -сельсовете был для Власа мучительной, ненужной обузою, уводившей его от земли, от пашни, от двора. И на сле­ дующий год он' уже не пошел служить об­ ществу. Никуда не пошел, ни на какую об­ щественную работу, — без отказу отдач се­ бя своему хозяйству, своему крестьянствова- шю . И в результате жадной и упорной работы [земля стала приносить плоды. Обласканная м обихоженная неустанными и тщательными трудами, Власу она принесла много плодов. Хлеб о его амбаре заполнил вое сусеки. Хле­ бом Вла-с стал богат. И вот тогда-то за этим хлебом пришлл. Ничего не спрашивая, не допытываясь, ка­ ких усилий и мук стоил он Власу, сказали: — Сдавай, Медведев, государству!... Рабо­ чим! Влас потемнел, во безропотно повел при­ шедших в амбар. — 'Вот .ои тут, весь! — тая в себе огорче­ ние и холод неприязни, показал он; — Не прячешь? — усмехнулся кто-то из сельсоветчиков. — Я не прячу! — с гневной обидой крик­ нул Влас. — Моего такого характеру нет, чтоб прятать!.. Весь он тут, хлеб! — Он не спрячет! Нет! — подтвердили сельчане. И крепче и уверенней всех под­ твердили балахиинсмие жители. В те 'годы -многие вывозили хл«б тайком, из амбаров, прятали его по ямам, хоронили от властей, от государства. В те годы у за­ житочных, оборотистых и крепких мужиков закипала густым хмельным, бурлящим нава­ ром злоба на новых правителей — за раз­ верстку, за -отобранный хлеб, за вывозимое со дворов богатство. В т-е годы в деревнях острее и обнаженней пошел разлад: отколо­ лись от деревни, от мира богатеи, приобре­ татели, кулаки, стала1 шумливей, смелей и горластей беднота. И беднота, голь рваная, наседала на богатеев, шныряла по дворам, по амбарам и по гумнам, выволакивала -спря­ танное, утаенное. Беднота, скатившись с гряз­ ной, обтрепанной, неустроенной Балахни, потрясла озорно, крикливо и беззастенчиво совсем уж было наладившийся по-хозяйст­ венному и почти по-старому, домовитый уклад крепких, оборотистых мужиков. Влас в те годы однажды сцепился с мужи­ ками за Никанора. Влас видел, как вытряхи­ вали у мужика, у соседа, весь урожай, а урожай был обильный и богатый. И Ника­ нор, перекосившись от злобы, от жадности и от страха, кричал на балахнинских ребят, которые -суетливо нагребали в мешки паху­ чее зерно: — Не ваини нажито, окаянные! Не вамиГ — Всамделе! — просунулся тогда вперед Влас. — Пошто зорите хозяйство? С чек мужика оставите? Чем он оборачиваться ста­ нет? — Он обернется! — У его в ямах еще не столько набуров- лено!... — Жалко, не знаем, недотакались, игде его ямы!.. — Жалко!.. Тряхнули бы напрочь! Кто-то id обидной снисходительностью»