Сибирские огни, 1934, № 1

мысль обновить фабрив» вступали .в спор с отрицателями и мало^рами... В цехах в такие мгновения шумело и гудело, как в раздраженном, потревоженном сулье». Большое место в «Поэме» занимает изо­ бражение быта рабочих. Правда', быт пока­ зан в теснейшей связи с фабрикой, с про­ изводством. Писатель подчеркивает, что перестройка фабрики должна повлиять на перестройку быта ее рабочих. Директор решительно борется со всякими попытками сократить смету «а жилстроительство. «Кто-то откашлялся и глухо сказал: — При чем тут, товарищи, в смете, сум­ ма на жилстроительство стоит? При чем? Вот если бы... Широких дернулся вперед и весь заго­ релся: — По этой статье думаешь сокращать? Прекрасно!.. Расчудесно!.. Значит, так надо понимать: фабрику, мол, построим по всем усовершенствованиям, лучше ив надо, а для рабочих, для живой силы, все по-старому оставить? А мы, признаться, думали по- иному. Мы рассчитывали и рассчитываем, что ежли вырвать старое, то уж с корнем, напрочь. Чтоб никаких следов «е остава­ лось». Писатель не мог избежать в «Поэме» по­ каза деревни, с которой фабрика тесно свя­ зана. И в показе этой деревни сказался еще старый подход Гольдберга к сибирской де­ ревне, как темной, косной, не любящей всего нового, необычного. «Не любили высокобугорские мужики фабрику. Не любили они ее за многое. За шум, ко­ торый всегда стоял вокруг нее, за беспо­ койство, причиняемое им ее близостью, за «вольницу», которая приходила через фаб­ рику, за все, что шло от фабрики. И кроме всего — не любили они ее так, просто, бес­ причинно, как не любят лесные, деревен­ ские люди все, что выходит за пределы привычного, за грани каждодневного, от прадедов положенного уклада жизни». Здесь показано враждебное отношение к фабрике деревни вообще, и это, конечно, неправильно. Дальше писатель уже пока­ зывает, что не вообще «деревенские», а ку­ лацкая часть деревни не' любит фабрики и того нового, что идет от нее в деревню. И поджигает корпуса новой фабрики «крепкий мужик», «кулак настоящий» — Афанасий ■Мироныч. В лице центрального героя «Поэмы» — Широких — Гольдберг попытался дать об ­ раз красного директора-выдвиженца. Энер­ гичный, прямолинейный Андрей Фомич це­ ликом отдается тому делу, которое ему до­ верила партия, уп.орио добивается своего. Интересно задуман и образ специалиста Карпова. «Анфрей Фомич сразу разглядел в Кар­ пове честного и знающего специалиста. Он почуял в инженере не только добросовест­ ного, честного специалиста, но энтузиаста, которому его дело дорого, который горит и сгорает за него»... Карпов горячо борется за дело. Но потом инженер неожиданно проявляет интелли­ гентное малодушие: из-за неудачной любви к работнице Фене он бросает фабрику. Из образов старых рабочих наиболее убе­ дителен, глубок и диалектичен образ ста­ рика Поливанова. Другие фигуры рабочих, слишком однообразны и схематичны. Не ма­ ло схематизма и в -обрисовке центральных фигур роману. Это -сказывается хотя бы на: мотивировка* психологических движений * героев. Вм-есто углубленного показа и моти­ вировок тех или иных изменений''в мыслях и чувствах героев, писатель ограничивается упоминанием об этих изменениях. Поэтому в романе -многократно, надоедливо звучат такие сочетания: «что-то», «почему-то», «какую-то» и т. д. Такие мотивировки .упот­ ребляются часто писателем потому, что -ом идет по пути наименьшего сопротивления и вместо глубокой художественной моти­ вировки изменений, происходящих в психо­ логии его героев, отделывается этими «как- то» и «почему-то». Вот несколько приме­ ров: «Но сквозь веселье, сквозь беспричинную молодую радость прорывалось в ней какое- то смутное чувство». «На мгновение что-то похожее на тоску, коснулось его». «Что-то подсказало ему, что в этой встре­ че заложено большое, сложное». «Павел Николаевич, словно руководимый какою-то посторонней силою, подталкива-е- мый каким-то чутьем, внезапно обостренным в нем при соприкосновении с толпою, с взволнованным и возбужденным многолюдь­ ем, — откинул всякие сомнения и крепко и тяжеловесно бил». «Карпов встрепенулся, помрачнел и по­ чувствовал какую-то злобную удовлетво­ ренность». -Примеры эти можн-о увеличить. Серьез­ ным недостатком -романа является то, что пр-облема вредительства не поставлена в произведении -с нужной остротой. Читатель- чувствует, что не толь-к-о запрещение -из Москвы, н-о и поджог фабрики, и вредитель­ ство мастера Черепахина -— все это тесно- связано с действиями Вавилова, -руководит­ ся им. Не случайно такую догадку высказы­ вает и начмилиции Зотов во время пожара: «Моя до-гадка такая: насчет Вавилова'.. Моя догадка на основе фактического ;гре~ бывания здесь молодог-о гражданина Вави­ лова в прошлый раз. Основа фактическая и без опровержения. Припомню: Вавилов, бывший, ка-к говорится, владелец фабрик-и,- приехал тогда и -супротивился старательно -новому здешн-ему строительству. Но уехал ни с чем, потому что местным напором и. усилиями товарища директора строитель­ ство было заведено и идет полным темпом.... И если, как говорится, не мытьем, так ка­ таньем, то начал он действовать из Москвы! А доподлинн-о припомню вам: у того Вави­ лова корни здесь остались глубокие, в не­ сознательном элементе, в' стариках и тому подобное... — Ты скажи! —» резко перебил Зотова: Андрей Фомич. — У тебя данные на этот счет имеются? След какой-нибудь? — Следа покуда еще «ету»... Этого следа писатель так и не указал- Поэтому замечание Карпова: «Фантазия- Зотова!.. Пиикертонит!» — звучит в иззест-