Сибирские огни, 1934, № 1

Счетовод вырос над столом, над хаосом к**г и бумаг и веско определил: — Подкулачник!.. Форменный и патенто- вахный ты, дядя, подкулачник! Председатель сощурил веселые глаза: — Погоди! Обрастем мясом, не хуже Не- «вмелова твоего всей волостн помогать Лудем!.. Погода! — Навряд ли! — непреклонно посомне- млся мужик. — Видать, отощаете, когды -с’едите все, што от казны да от хресьян »о«х заполучили!.. После ухода этого посетителя' в конторе угнездилось странное молчание. Председа­ тель врылся в какие-уо ведомости. Счето­ вод раскинул широкий разграфленный лист бумаги и сосредоточенно стал проставлять четкие цифры. Молчание нарушила Феклу- ша. — Степан Петрович! — сказала ока, «легка вспылая слабым смущеньем. — Пойдет ведь теперь этот мужик трепать •сякое про коммуну! — Пущай треплет! — поморщился пред­ седатель, Кинув на; Феклушу недовольный вагляд. — Два раза ставили на собранье воп­ рос, — оправилась, осмелела девушка. —Два раза на счет помощи единоличным... Про трактор, чтобы выехать с им в Пок­ ровку. И ничего до этих пор... Снова наступило молчание. Счетовод прислушался к этому молчанию, о т о д р и - иулся от широкого разграфленного листа, назидательно и веско промолвил: — Трактор — машина сложнейшая и до­ рогая! Да. Им дорожить надобно. С осто­ рожностью. Вообще — бережно! Отнюдь не кидаться во все стороны!.. 7. Устинью Гавриловну, наконец, решили выселить окончательно. Она поспешно со­ бралась и перед от’ездом зашла к Марье. Наскоро поплакав, пожаловавшись на но­ вую свою беду, она напомнила: — Марьюшка, достань-ка мне узелок-от мой! Марья вздохнула .и направилась к своему сундуку. Но в это время неурочно я неж­ данно вернулся домой Филька. Парниш­ ка подозрительно и враждебно поглядел «а Устинью Гавриловну и молча присло­ нился к притолке двери. — Ты што, Филя? — спросила мать, вы- жустив .из рук крышку сундука. — Али, што забыл? Устинья Гавриловна сладко заулыбалась и с притворным добродушием заметила: — Хлопочет! Мужик настоящий! Опора тебе, Марья! Филька насупился и даже не взглянул ш старуху. — Чего она тут шляется? — грубо спро­ сил он. У Марьи от неожиданности подкосились ноги. Присев на сундук, она протянула ру­ ку в сторону парнишки и крикнула: — Оюстись!.. Сдурел, Филька? Ты што эт* говоришь? — Говорю, — враждебно повторил Филь­ ка. — Говорю: гнать ее надо! — Ай-яй-яй! — заохала Устинья Гаврилов­ на, и вся сладость и вся ласковость слиняли с ее. лица. — Царица небесная! До чего пар­ нишка дошел! Без уваженья к матери!» Страм, стыд! Ай-яй-яй! Марья ’вспыхнула: — Како тут уваженье?! Што .мать, што собака — все едино! Отлипая от двери и не слушая ни матер», ни нежеланной гостьи, Филька прошел на се­ редину избы и погрозил кому-то кулаком: — Здеся коммуна, — повторяя чьи-то сло­ ва, веско промолвил он. — А она — зло­ вредная кулачиха! Постановлено, чтоб выез­ жала, ну и не шляйся!.. — Ну-к, я пойду! — обиженно и гневво заявила Устинья Гавриловна. — А узелочек?.. — замахнулась Марья и испуганно осеклась: старуха метнула в нее предостерегающим, пылким взглядом. — Пойду! — многозначительно повторила Устинья Гавриловна. Она направилась к две­ ри. Филька настороженно и подозрительно посмотрел на нее и что-то пробормотал. Марья суетливо поспешила за старухой:. — Ужо провожу тебя, Устинья Гаврилов­ на! Проводив Старуху, Марья быстро верну­ лась в избу. Здесь она кинулась к Фильке и стала кричать на него истошно и плаксиво. Парнишка молчал и, хмуря белесые брови я наклонив упрямо голову набок, слушал ее. И филькино молчание хлестало Марью пу­ ще «ровной и в’едчивой обиды. — Нет на вас, гадов, управы! — задыха­ ясь, в заключение прокричала Марья. — На людей хуже псов кида.етесь! Вот беда, отца тута нету, взгреб бы он тебя, отстегал бы ремнем, выбил бы дурось 'из головы!.. — Бить теперь не позволят! — отозвался, наконец, Филька и усмехнулся криво и злр.