Сибирские огни, 1934, № 1

Одну дайте мне... которая просохла. — Но как я могу содрать? А постройкой?— заведующий согнулся и затрепетал в пол­ нейшем отчаянии. Наконец, вспомнив про телефон, быстро проговорил: _ — Вы'разрешите... я на минутку... Он убежал в свой кабинет, а Воротков тем временем с любопытством осмотрел зал... йсе выглядело чинно и даже торжествен­ но. Около сцены, перед оркестром, на месте убранных пяти рядов стульев краснели три небольших штабеля кирпича, стояли шайки с раствором .и был разложен в примерном порядке инструмент, в том числе потапов- -сюий черпак. Длинный стол под красным сукном протянулся- через всю сцену. Сияли на нем графин, стаканы, блистал никелем новый колокольчик и даже листки бумаги для членов жюри белели против пустых стульев. Готовность полная... Темп клуб взял боевой, приходи и •— заседай... Ворот­ ков злорадно перебрасывал из руки в руку портфель, где теперь вместе с письмом Гвоздя лежала его статья, и шептал: — Попадет голубчикам. Ох, и попадет!.. Заранее он обдумывал ряд дополнений к статье, предвкушая всю острую сладость Iсенсации, грохот скандального дела. — Если даже и не напечатают полностью, все равно успех обеспечен... Перед ним опять появился растерянный бледный человек. — Знаете,—сообщил он, — в постройкоме совещаются о распорядке встречи. Говорят, чтобы я не тянул... А вас вызывают туда... Не знаю, как и быть. — Я вам оказал, как быть, — уклончиво ответил Воротков. Зав болезненно сморщил­ ся, его щеки зацвели розовыми пятнами. Он выпалил: — Если официальную бумажку дадите,— сорву. — А если нет? —• Развешу остальные... Воротков холодно «пожал плечами и ехид­ но 'опросил: — Зачем же в таком случае вы меня зва­ ли? Не слушая, что в ответ бормочет несча­ стный хозяин «луба, он быстро направился к дверям, засунув подмышку свернутую в. трубку афишу. Расстояние от клуба до постройкома он успел пройти в какие-нибудь десять минут. Его новая серая кепка, сбитая бодро на затылок, мелькала уже под постройкомов- скими окнами, когда на другом конце пло­ щади, направляясь тоже к поетройкому, по­ казалась кучка разномастных по одежде и виду, различных по возрасту, людей. Впереди шла молодая женщина в крас­ ной косынке, синяя жакетка, застегнутая на вое пуговицы, плотно охватывала стройный полный стан. За нею, широко замахивая ру­ ками, шагал парень с Шадриным лицом, в новых, густо покрытых пылью, сапогах, а дальше — выступали полукругом трое в си­ них блузах, широких штанах и войлочных шляпах и еще один высокий, худой, кост­ лявый в брезентовой куртке, совершенно лишенной пуговиц, с рукой, завязанной грязной, в кровавых пятнах, тояпкой. В круге этих людей был особенно приме­ тен пятый, левый глаз которого краснел, как щебень, и слезился, а на правый сви­ сал с рассеченной брови кровавый, похо­ жий на сливу, волдырь. Человек этот шел, наклонясь вперед, а брезентовый поддер­ живал его под локоть здоровой рукой. Вре­ мя от времени человек с рассеченной бровью всхлипывал, бил щуплым кулачком в то место груди, куда свисал сорванный ворот рубахи, и выкрикивал визгливо и не­ разборчиво. Тогда женщина повертывалась к нему и говорила: — Сейчас придем, гражданин... Вам зла не сделают. Не волнуйтесь... — Я жалости прошу, — всхлипывал тот, немного успокоившись. — Во мне каждая жилка от ихних кулаков ноет, каждый фибр помят. Но вам, Глафира Федоровна, я все скажу, спасительница моя. Как на духу... Люди в синих шароварах, которые шли рядом с нйм, слушали его и хмуро, сосре­ доточенно молчали. Только брезентовый, брезгливо дернув плечом, словно желая сбросить некий невидимый груз, прогово­ рил сурово: —• Будет, будет жалости-то просить... Эда­ ких как ты, с тестем бывало в мешок, да в воду. А тебя немного помяли — экая беда!.. Пройдет. Группа свернула на шоссе, и перед нею открылся тот самый путь, который только что перед тем прошел Воротков. XIII. В постройкоме все еще совещались. Черная ручка Мартемьяныча, словно игла швеи, ковырялась в шнем листе, на кото­ ром был расписан план встречи, и вышива­ ла на нем одну красную заплату за другой. Уже давно перестали просить у него сло­ ва, давно спутали порядок прений, каждый говорил, когда вздумается, о том, что приш­ ло на разум. Все сбились к председатель-