Сибирские огни, 1934, № 1

бригаде трубокладов. «Хватит небольшой выдержки из этого писыма», порешил он и, мысленно обращаясь к секретарю редакции, произнес: — На этот pas, Григорий Петрович, будь те спокойны. Удар 'попадет в точку, в са мую точку на высший класс... Позади Вороткова резко прозвенел зво нок. Не сходя с места и не оглядываясь, га зетчик нащупал трубку, хрипло и пренеб режительно броаил в ее темный, шипящий зев: — Да... — Это вы, дружище Воротков? — 'спро сил приглушенный далекими шумами тенор Григория Петровича. — Вы свободны? — и прежде чем Воротков уопел что-либо от ветить, секретарь оказал: — Будьте добры, товарищ Воротков, схо дите, пожалуйста, в постройковый клуб. Сейчас мне звонили оттуда. Подготовляется встреча .мастеров, — штука интересная... да, да... состязание и вое такое... Так вот. нужно им пособить составить афишу, а за одно коротенько написать.. Да, коротенько написать, чтобы успеть в завтрашний но мер... Что? Мне вас почему-то плохо слыш но... Воротков потерял свой благополучный вид. Сперва альтом, потом глухим басом, за- 1 'вм самым высоким дискантом он посыпал4 в трубку один вопрос за другим — кто уст раивает встречу? Кто мастера? Согласована ли ися эта штука с бюро? И, наконец, если это удумал Мартемьяныч, то .известно лисек ретарю, что хак-раз на его участке, явно неблагополучном, ни о каких встречах и речь вести нельзя? Не до встреч!.. — А .вы все-таки сходите, — предложил оекретарь. — Оперативность, дорогой това-. рищ, требует вопросы выяснять на месте. Если же это очковтирательство, мы их... знаете на какую высоту поднимем? Словом, жарьте!.. На лице Вороткова отразились боевая го товность. Сказав секретарю, что идет в клуб, он «а всякий случай осведомился: — Знает ли обо воем этом по крайней мере сам Уфимцев? Нет, — был ответ. — Местная инициа тива... — Хорошо!.. Воротков с треском повесил трубку. Десять пестро намалеванных афиш, поч ти совсем готовых, сохли на полу фойэ. Перед ними, довольный быстрой работой самодеятельного кружка художников, мед ленно прохаживался клубный зав. Одиннад цатая и самая цветистая афиша висела при входе на дверном щите. Бе-то и увидал. Воротков, когда примчался в клуб. Прочитать он успел только фамилии участников встречи. Но и этого было уже сверхдостаточно, чтобы в нем разлилась желчь. Гусаренок!... — это слово он разгля дел издали. Буквы были красные, громкие да к тому же подчеркнутые жирной чер той. А под фамилией стояло: «Молодой талантливый .самоучка-рацио нализатор, совместно с товарищем своим Потаповым, примерил в наших условиях но вую, дающую большой количественный и. качественный эффект, систему кладки. Про тив него выступит с защитой своих прие-. мов старейший мастер кирпичной кладки Птахин, а также бригадир трубы № 2 Кож нов»... — Каково? — подбежал к Вороткову зав, радостно и вместе с тем тревожно заг лядывая ему в лицо. Текст афиши сочинял он сам и теперь волновался, как ученик по сле зачеткой работы, ожидая нелицеприят ный приговор бесстрастного, сурового су дьи. — Галиматья! — сухо отрезал Ворот ков, больше не глядя на афишу, и повторил еще строже и раздельно:—Га-ли-мать-я... Обиженно, он опустил губы и громко за сопел носом. — Разве... что-нибудь... в литературных оборотах? — пробормотал смущенный за®, меняясь в лице. — Или может быть вот эта строчка? — он показал вниз, где говори лось о буфете и оркестре (музыки. — Я, правда, я сам сомневался: зачем, думаю, буфет и музыка. Ведь это не спек такль! Но они настояли: говорят — надо... — Кто — они? — Посгройком.^. Товарищ Гомоэов... — Товарищ Гомозов — оппортунист и примиренец. Он будет отвечать... А этот ваш рационализатор Гусаренок, тот кото рый красными буквами... пройдоха и плут. Рекордоман и очковтиратель. А вы слиш ком доверчивы и скороспелы... — Но я ждал вас, товарищ! — восклик нул зав. — Я звонил в редакцию и ждал целый час... Воротков остановил его взглядом. — А если бы я не смог прийти еще час, вы бы своими ^фишами подняли трезвон *по всей стройке? Да?.. Вы понимаете, что бы тут вышло?.. Зав беспомощно развел руками. — Содрать! — распорядился Воротков.—