Сибирские огни, 1934, № 1

Если же его ловили, наступало самое страшное... Дед делался ласков, укорял мальчика, целовал, плакал вместе ic ним, а потом ложился на скамейку, опускал голову на сложенные креют-на-крест руки и следил .за инуком красным, .петушиным глазом. Плача горчайшими слезами, Сергей брал в ручонми ремень и наносил деду слабые удары, от которых лишь розовел его зад. — Наддай! — прооил старик. — Наддай, заноза! — Не... не могу, дедушка... —• Сатане продаешь? — Силы у меня нет... — А, силы! Вот я те покажу силу... Сергей опять стремглав убегал в лопухи, которые стали для него единственной на­ дежной защитой в детстве, а, спустя годы, когда дед умер, а Кожнов превратился в мускулистого ловкого подростка, — местом его .многочисленных вольных свадеб. Девки льнули к нему, словно к прилавку с яркими ситцами... Почему же ему было не брать их!.. Он и брал, £ез разбора и без особенной радости, и сокровенное женщи­ ны раскрылось для него и очень рано, и очень похотливо. Парни били его не раз, он бил парней, а девок звал даже в глаза не иначе, как самым оскорбительным ,и гиблым для них словом. И те не обижались. «Дол­ жно быть и все они такие... Тут надо напро­ лом итти», выработал Кожнов себе тактику, с нею впоследствии лопал и на стройку. Но здесь образ постройкамовки Глаши смутил его и крепко тронул за сердце... Да!.. Он лопрежнему был груб с женщи­ нами; когда их при нем называли товарища­ ми, от только усмехался;. когда говорили, что надо уважать их достоинство и что женщина такой же человек, — он глумливо отмахивался рукой: дескать, кто-кто, а я ях видел — ©сяких я всяко... Но где-то глу­ боко и в нем лежала, нетронутым пластом нетронутая сила любви. И вот пришло вре­ мя — сдвинулся с места этот пласт... Глаша, похожая и непохожая на всех прежних, именно она показалась ему лучшим скреп- леньем жизни... «Будет моя», решил он, не задумываясь, и теперь в лесу ждал ее ис­ кренно, ждал с восторгом, с болезненной упрямой нежностью. Лелея, в мыслях ее образ и мечтал, какая хорошая у него с нею будет жизнь!.. — Стану работать, как вол... Прикажет — «о 12 часов стану работать... С д ш трубу сложу... Из барака выйдем навовсе... И когда Глаша пришла в лес усталая, но довольная, радостная, потому что это была первая экскурсия, организованная лично ею, он отвел девушку в сторону и опросил, проглотив слюну: — Занавески ты любишь? — Но почему же занавески? — опешила та. , \: ; — А вот... на окнах... тюлевые, — пояснил Кожнов, так как давно почему-то зана- ■васки стали для него знаком желанного уюта. И он договорил, почувствовав, что сердце в пруди странно — до боли, и до сладкой тоски — бьется: — У меня никогда не было занавесок на окнах... А признаю: хорошо!.. У всех наших семейников есть. Глаша сказала, что это естественно — ведь он не семейный. Хитрит девка, — ре­ шил Кожнов, — хитрит и ждет решительно­ го слова... — А почему бы мне не стать се­ мейным? — возразил он, прижимая к оебе ее локоть и склоняясь так близко, что ей пришлось отодвинуться. — Некогда, наверно! Не до топ , — с усилием засмеялась девушка и сделали шаг к своим, но он еще крепче схватил се за руку, пристально глянул в глазч и опять упрямо спросил: — Почему некогда?.. — Ну, работа... Ну, поискать подходя­ щую невесту некогда... Ну, мало ли поче­ му!.. И занавески тем более некогда... Увидев, что рот Кожнова раскрылся и что готов у него еще новый вопрос, она засме­ ялась, «вырвалась из его рук, издали крик­ нув: — После! После, Сергей!.. Поедем лучше вместе учиться... Может быть это и был тот иной план, о котором говорил отец?.. Кожнов ее слова понял, как шутку и как злую наомещку над собой. В самом деле!.. Тут человек вопрос на всю жизнь решает, а ей смех, глупости на разум, учеба... .Какая тут учеба! — рас­ суждал он и даже усумнился: да. полно- уж так ли непохожа на других Глафира? А может такая же, и подходить к ней надо так же?.. «Эх, не с того начинал!» сердито думал он и до самого вечера один пробро­ дил по рощам; один кружил около костров, прислушивался к песням и смеху экскурсии, валялся в лопухах и опять брел в кусты, словно волк, что стережет около деревни овцу. И — устерег... ...Девушка отбилась от подруг и парней, когда те уже пошли к домам. Она одна торопливо опустилась к ручью, зашла за цветущую черемуху и оглянулась. Увидев, что никого нет, мурлыкая песню, смахнула с плеч кофту и принялась отмывать потную