Сибирские огни, 1934, № 1

ваться... Спать», решил он и с каким-то злым вызовом захлопнул арифмометр фут­ ляром. — Спать! — повторил он вслух. Ваня остался на месте. Своей неподвиж­ ностью, глубоко запавшими под брови гла­ зами он странно походил на восковую кук­ лу, посаженную за стол. Техник осторожно тронул (бго за плечо и опросил: — У вас что же?.. Много еще? Нет? И тотчас ладонь Гусаренка сдвинулась и закрыла столбик цифр, а его глаза испу­ ганно вскинулись на техника: «Напутал», сообразил тот с холодной злостью. «А еще хвастался давеча». И спро­ сил, нарочно, чтобы досадить Ване: — Свое проверяете?.. — Свое... — Ошибка?.. Ну, говорите же скорее... Гусаренок не успел ответить. Вниманье ’ техника отвлек звон кроватных пружин из спальни. — Али-чка, ты не заснула еще?.. В ответ раздалось лишь сонное бормо­ танье. Но техник ожил, заторопился, кидком задвинул бумаги в стол и вспомнил про Гусаренка, лишь (Когда шагнул к двери, за­ вешенной тяжелыми портьерами. — Пожалуйста! — крикнул он бойко. — Не забудьте потушить свет, когда пойде­ те... — Портьеры колыхнулись, и розоватая мгла, стоявшая за ними, поглотила техника. —• Этого не может быть, — прошептал Ваня. Он тупо смотрел в сводку, и черные циф­ ры скакали в глазах, словно блохи. А часы шли, безобидная бабушка смотре­ ла на Гусаренка сверку столь же радо­ стно, как и на своего нареченного внука, и был девственно чист, почти надземен ее пушистый чепец. ' ...Не может быть! Это не простая ошибка, нет... Но что же?.. Там было написано в этих черных цифрах, что он, Гусаренок, выполнял иногда свою норму по ста пяти­ десяти и даже больше процентов... Если не простая ошибка, то, стало быть, верно го­ ворил Потапов — кривая тропа. Но чья?.. Когда?.. Где? Как это могло случиться и чья эта крючкастая слов нет, похожая на ванину, подпись зловещим зеленным Г, сло­ вно багром, зацепила сводку внизу. Неуже­ ли его? Неужели -он пропустил цифру вы­ работки... цифру, которой едва ли мог по­ хвалиться даже Птахин!.. Вот тебе и — су­ мел подсчитать. Кровь занялась у Гусарен­ ка, когда он вспомнил, как уверенно хва­ стался давеча всем в постройкоме, что оши­ бок в их рапортах нет... Припомнился день. Это было вскоре пос­ ле отпуска, после курорта... Из головы еще не успели выветриться радужные мысли, жизнь рисовалась простой, а люди—сплошь друзьями... Ваня в этот день получал для своей бригады деньги. Очередь у кассы бы­ ла небольшая. Он радовался, что все так проходит быстро и что кассирша считает засаленные пятерки столь умело. Не прове­ ряя, он сунул получку в карман и отошел от оконца. И лишь в бараке обнаружи­ лось, что в кармане — лишняя пачка. Пер­ вое искреннее намерение было вернуться назад и возвратить просчет. Но итти вдруг стало лень, время показалось поздним, и он подумал: завтра сделаю... А тут, откуда ни возьмись, около парня оказался Бирюлл, взял из его рук деньги, пересчитал, доволь­ но усмехнулся и сказал -про кассу: — Бывает... Так ей собаке и надо.. Спер­ ва считать научись... Быстро и спокойно он поделил между гла­ варями -бригады незаработанные рубли. Вертлявая барышня, которая в то время си­ дела -в кассе, /ни в ком не вызывала сожа­ ления, и вскоре все позабыли про этот случай... А теперь Ваня думал, что кассирша-то, пожалуй, была не при чем, виноват тот, кто подписал сводку и внес в нее неверные цифры... Но далее -мысли уже терялись, Ва­ ня путался и сознавал, что понять все это он бессилен. И еще одно странное обстоятельство -сму­ тило Гусаренка — -общий бригадный итог выработки был верен. Еще раз просмотрев цифры и положив их на счеты, он убедил­ ся, что у всех остальных бригадников циф­ ры уменьшены, только он один... он, Гу­ саренок, как белая ворона, похваляйся не­ бывшим в действительности успехом. Ваня хотел было поднять с постели тех­ ника и — -не решился. Да, решимости в эту минуту нехватило в нем... Обе сводки он засунул в середину кипы, связал ее шпагатом и положил под стол. Проделав это, Ваня на цыпочках вы­ скользнул из квартиры техника, забыв по­ тушить свет... IV. "I,' На столе, сколоченном из фанеры, туск­ ло светилось туалетное зеркальце, в которое смотрел Кожнов и ревниво думал: почему