Сибирские огни, 1933, № 9-10

если мне не веришь, у Ваныни Драноноски- ного спроси. Его отй! по жадности на работе голодом заморил, а умрет и пятака в' зад не забьют... — рассудительно кончил Костюха. * Рано утром рыклинский ковчег ребята поставили на свое место. И как ни измучи- лись за ночь, но не могли уснуть, «добы не проглядеть впечатления, которое произ- вело и на артельщиков, а особенно на брига- ду единоличников, почти замкнутая в пол- ный круг подкова скирд и кладей на кол- хозном гумне. Эта-то ночь и спаяла молодежь с Седо- вым нераздельно. На гумне артельщиков курганом высился ворох перевеянной пшеницы. Ребята гото- вились пересыпать его в мешки. Зерно бы- ло золотисто, прозрачно и, по-особенному, ощутимо на вес в горсти. Величина вороха неудержимо влекла мужиков. Акинф Овечкин пошел за граблями и, на другой стороне вороха, незаметно для всех, запустил в него обои руки по самые локти. Холодная тяжесть ^леба опьяняла Акинфа. Ноздри его раздувались. «Не меньше тыщи пудов... никак не мень- ше. Всю деревню прокормить можно...» Овечкин взял грабли и пошел с ними к скирдам. Весь день Дмитрий перекидывался с ребя- тами отдельными словами, фразами и мно- гозначительными взглядами, непонятными даже Герасиму Андреичу. Седову очень хотелось, чтобы до мысли о проверке качества работы в бригадах ре- бята додумались бы сами. Солнце уже падало за Малый теремок. — Мы-то, конешно, работали как надо, на то мы и молодежь—передовой отряд,— брооил он явный намек догадливому Кос- тюхе. Но парень не понимал. — В Светл'оключанском колхозе эдак же работали две бригады на пахоте и севе в соревновании, а одна из них такую городь- бу нагородила — не приведи господь... Костюха понял. Вскоре он собрал ребят, и они долго шептались за кладями. — И вот я, дядя Митрий, весь день се- годняшний думал, думал, и вот што наду- мал, слушай. — Он скинул шапку, как это делал обычно Дмитрий Седов, поправил по- ясок. — Хорошо бы проверочку насчет доброт- ности в работе, а т;о, сказывают, бывают разные случаи... — Небольшое, темное, как у отца, лицо его густо запунцовело от ру- мянца. «Вот и свой секретарь у них. Лучшего не найдешь» — решил Дмитрий. И, когда с обоих полей к широким, нэк городища, гумнам был свезен весь хлеб, ко- гда единоличники и артельщики откачали, высоко взметывая от земли, своих бригади- ров, Седов, по требованию Костюхи Недо- биткова, внес предложение. И артельщики, и единоличники р^ссажи- Ьались уже на коней, готовясь к скачкам до деревни, по исстари заведенному обычаю, торопясь к первому ковшу медовухи, к первому куску годоога с жирной таймени- ной — победителю. Седов вскочил на борт гумна. — Чернушанекая комсомольская ячейка, рожденная нонешней ночью, великая под- мога партии и наша смена, вносит предло- жение... — Дмитрий волновался так же, как и ребята. — ...большевистскую проверку ка- чества работы в обоих бригадах по молоть- бе и по заскирдовке, как сама она работа- ла с социальным энтузиазмом. Егор Егорыч подошгл к Дмитрию и хлоп- нул его по руке. — Вот за это спасибо! Вот это по-хозяй- ски! И дай я поцелую тебя за такое рачи- тельство. — Седов было дернулся в сторо- ну, но Егор Егорыч обнял его и поцеловал под дружный смех мужиков и баб. — Ой, не видит Макрида Никаноровна, она бы тебе присыпала, как целоваться! .— Губу тебе не откусил он, Митьша?...— пошутил Акинф Овечкин. — Все равно што с девкОй, на народе!.. Целоваться мужчинам в Черновушке счи- талось зазорным. Никанор Селезнев утопил длинное, носа- тое лицо в гнедую клочкастую бороду и по обыкновению молчал. В поверочную комиссию вошли оба бри- гадира. Артельщики выдвинули старого из- вестного отменной честностью казака Ра- химжана и от ячейки Костюху Недобитко- ва. Единоличники — хозяйственного Емель- ку Драноиоску и Евлаху Селезнева. Солнце уже спустилось. От каменного увала, с Малого теремка, с высокого хреб- та Листвяги на поля упали длинные тени. С вечернею прохладой придвинулся смо- листый запах леса. Первыми поверяли артельщиков, на гум- но которых собрались обе бригады. Мужики, бабы, ребята с замиранием серд- ца ^Следили за действиями • комиссии. Егор Егорыч долго и старательно рылся