Сибирские огни, 1933, № 9-10

— Добра-то господь уродил людям! Как горсть, так и калач хлеба... — Фома разго- варивал сам с собой и завистливо окидывал взглядом артельные поля. Упорно единоляЛнивший, расчитывающий выбиться в люди с подросшими 'ребятами, он вот уже второй год числился в активе, избирался чдено.м сельсовет и всегда пер- вый отзывался на помощь в артельной неу- правке. — Не кому-нибудь... все там будем, толь- ко не в одно время.„ — загадочно улыба- ясь говорил он мужикам. Но по тону его го- лоса нельзя было понять — решил он или не решил и решит ли когда-либо «быть там». «Мужик ты неглупый, Фома, я тебя знаю. И знаю, што дыхом ты всем своим, до са- мых подметок, — наш. Наш! Я своего му- жика скрозь забор вижу. Но што ты кочев- ряжишься, што ты кочевряжишься на самом то деле?..» — несколько раз неедине с Недобитковым говорил Дмитрий Седов. — Машины у нас есть? Есть! Советское государство нам помогает? Помогает! Хлеб у кого нонешний год будет? У нас. Пасека? У нас. Маральник и гак и далее, сказывать тебе нечего. »Ну и иди! Иди, пока просят. После спохватишься — не пустим! Ей богу, не пустим, — наседал Седов. Фома обычно только темнел лицом да беспомощно, разводил руками: — Страшно, Митрий Митрич! Вот как пе- ред восподом говорю, как на казню... — Темная коло напрягалась на его скулах. В глазах Недобиткова Седов явно чйтал: «Ухо- ди, ты, ради бога... уходи». — Все там будем... — тяжело вздыхая, говорил он, давно известную Дмитрию фра- зу,—только не в одно время.. Много ждал, погоди немножечко... Погоди! Седов не мог выдержать смертного испу- га Недобиткова перед колхозной жизнью и уходил, ругаясь: «дьявол, а не человек. И рожа-то какая-то дымленная, как у цыга- на...»—Дмитрий искренно ненавидел Фому в эти минуты и давал себе слово больше не приходить к нему, но не мог. Через неделю он снова шел к Фоме, и к Акинфу Овечки- ну, и к Емельке Драноноске (самому злобно- му из всех), и к близнецам Свищевым и к братьям Ляпуновым. Разговор , начинался сначала. — Докажу же я вам, да докажу, што колхоз — это солнце, а одноличничанье ва- ше — тазик медный.... , Но мужики упорно стояли на своем. — Опять, поди с уговорами приходил? — спрашивал Фому Егор Егорыч и переводил разговор на соленую шутку: — Эдак же коновал Митроха норовистого конька перед легчаньем, бывало, оглаживал. Сам гладит, и сам таково ли ласково: лиш- няя тягость промежду ног. Зачем они тебе. Мы вот их вырежем и легко тебе конек, бу- дет, мерином станешь, сытый доспишься... — Рыклин заливался неудержимым смехом. Он был неистощим на такие примеры. Ка- залось, в него вселилась вся ненависть к колхозу, неистовая воля к сопротивлению и борьбе с ним всех, соединенных вместе, Пежинских, Суховских, Мосеевских, Амо- совских, не только в Черновушке, но и во всех Черновушках страны. Всякий ход своих врагов он парировал не- медленным контрударом, направленным так метко и скрытно, что никто и ничего понять не мог, а разрушение было очевидно. Первую солому перетрясли и стаскали в огромный пахучий омет. Никмтка снова за- гнал лошадей, а ребята бегом кинулись нз штурм «Комсомолки». Чем больше входил в работу Дмитрий, тем все больше и больше наполнялся радостным чувством. > , Радостно было слушать и звонкий голос коногона Никитки, и смех братишек Ляпу- новых, уронивших на бегу носилки, и скрип тяжелых возов. Радостно было и оттого, что сынишка Емельки Драноноски — первого противника колхоза — Ваньша, в паре с Даркой Малафеевой работает с ними, когда сам Емелька, наверное, — один из главных помощников в бригаде Рыклина. И Дмитрий на-лету левко подхватывал с вил Трефилки Петушонка снопы. Бережно укладывал их один к' другому, как спелену- тых грудных ребят. Ему казалось, что его движения сливались в единый, 'стройный ритм согласованного труда. Он был убеж- ден, что и вся страна работает так же, как и он. И что эта работа, как никогда окра- шена новым великим смыслом, зн:чение кое го не понято и непонятно еще многим,-даже и работающим вместе с ним. «Скоро» и «они» поймут. Через год, че- рез два — поймут»... Дмитрий не замечал, как проходило вре- мя. Казалось, что работу они еще только- что начали, и что день этот должен быть бесконечным. Но кладь уже пора было вер- шить, и бабы задымили на стану. — Обед уж варят, эко сколь скоро ого- лодали—недовольно сказал он' Герасиму Ан- дреичу, очутившемуся на одном уровне i f ним на своей клади. Усталости Дмитрий «»