Сибирские огни, 1933, № 9-10

сучок в плахе. Ему он, почему-то, запом- нился еще в первое утро первого его аре- ста. Тишка ближе подвинулся к нему и то- ропливо стал ощупывать дверь рукою. Да, вот они и те борозды, которые он, сам то- го не замечая, продавил тогда на двери у етого сучка, думая неизвестно о чем.* Тишке непонятно было — каким чудом память из таких глухих, нежилых далей с такой яркостью сохранила и этот сучок, и эти борозды от его ногтя. Так же, как и сейчас, над деревней занима- лось утро. Так же мычал скот, гоготали гу- си, хлопая крыльями, надрывались петухи. Два года тюрьмы, как два длинных прой- денных хребта, остались позади. А смоли- стый сучок, словно узенький мостик, пролег между этими двумя хребтами и незабывае- мым на всю жизнь его, тишкиным, убий- ством.' И вот он уже идет по этому мости- 'ку, как по гнущейся жердочке, балансируя руками. Только в последнее время, после разго- вора с Дмитрием Седовым на горе, перевер- нувшего в Тишке давно улежавшееся, он понял весь страшный смысл езоего по- ступка.. Снежный увал, вспыхнувший горя- чим багровым заревом, трясущаяся сизая «олна крови, расползающаяся по колеям лыжни ойрота, все чаще и чаще вставали перед его глазами. Он схватился за голову. — А может быть и вправду говорил Егор Егорыч, что у меня так же, как и у ду- рака Евани, черепок клинышком и мне суж- дено жить убийством, воровством и гнить в тюрьме... Тишка лег на пол.. Обомшелый тес ам- барной крыши розовеет от пробивающегося В щели солнца. Разползшиеся по крыше грибки ожили, переливаясь пунцовыми крас- ками. Казалось, они расцвели неумирающи- ми цветами. Тишка отвернулся к стене и закрыл глаза. • Бригады собирались на площади у сель- совета. Первым приехал на сборный пункт Егор Егорыч. Большой рыдван его был за- пряжен парою рослых, сытых темногнедых меринов. Герасим Андреич и Седов переглянулись. — В актив ломится — палкой не отма- шешься, — проворчал Дмитрий и стал нер- вно перекидывать газеты. Председатель посмотрел на разбитый ар- тельный рыдванишко, на замеченную в ра- боте куцую, с коротко остриженной гривой и челкой, рыжую артельную кобылу у ко- новязи и нахмурился. — Не кобыла, а шлюха..., глядеть страш- но, как обарестовали, — плюнул Герасим? Андреич. Егор Егорыч поставил своих лошадей ря- дом. Атласные шкуры гулевых меринов, ши- рокие, раскормленные спины их были тща- тельно вычищены, расчесанные черные гри- вы, как две волны, спадали до колен. В пу- шистые хвосты лошадей Егор Егорыч вплел по праздничной красной ленте. Рыклин неж- но поглаживал меринов по тонким теплым храпкам и причмокивал губами. ' На площадь стекались чернушане. — Колхозную моду по всему Суюзу вве- ли, по самую репицу коням хвосты резать. Да она, куцая-то, наша деревенская лошадь все равно, што баба плешивая. И слепень ее, по здешним местам, несусветимо нудит... Кони Рыклина, поставленные рядом с ар- тельной лошадью, взволновали хозяйствен- ного председателя. — Ну, как ей, эдаким окамелком, от мошкары . отбиваться, сердешненькой... — не унимался он. Дмитрий сердито перерывал газеты. На площадь под'ехали еще на двух теле- гах. Седов заглянул в окно и улыбнулся:: Акинф Овечкин и Фома Недобитков, по постановлению общего собрания, мобилизо- вали телеги Автома Пежина и уставщика Амоса. Отчеркнутую карандашом статью в «Прав- де» Дмитрий, наконец, нашел и показал председателю. Герасим Андреич прочел заголовок: «Пе- ресадить американский опыт и деловитость на советскую землю». — Да ведь это об заводе, а при чем здесь наша опаскуженная кобыла? — На хмуром лице его застыло удивление. Он думал толь- ко об оскорбленной колхозной лошади, и ему непонятно было, что Дмитрий может быть занят чем-то другим. Седов захватил газету и вышел на пло- щадь. Герасим Андреич шагнул за ним. Му- жики были с вилами, бабы с граблями. Боль- шинство чернушан сидело верхами на ло- шадях. Егор Егорыч уже разбивал пеших на под- воды. — Жалей артельную тварь! Видищь, » ней в чем душа! Жалей, Никандра Ста- хеич, падай ко мне, мерина чорта уворо- тят, — зазывал мужиков Рыклин. — Л?итрий Митрич! Я тут орудоваю, штоб, значит, времячко золотое не тра- тить... Седов промолчал, тряхнул газетой и по-