Сибирские огни, 1933, № 9-10

лезнева и попросил его высказаться к •столу, но Селезнев отказался... Кипит в глубоких падях вода. Поднимает яа сутулом горбу из'еденную весенним.сол- нцем, как молью, голубую ледяную шкуру. Пучится река. Шумят под снегом ручьи. Ко- пится невидимая сила. Вот уже лед гулко треснул. Уже вырвало на шивере и напо- ристо погнало звонкие ледяные крыги. А во- ды прибывает зримо. Уже залит по маков- ку лиловый, гибкий тальник. И вот-вот за- шумит победным гулом вырвавшаяся из бе- регов река. Явные признаки ледохода Дмитрий ощу- тил к концу своего доклада. Фома Недобитков первый вздыбил собра- ние. — Зануздать! Вдарить по храпке! Будет! Наш брат тоже не дурак! По близности!.. По хорошей белке!.. — Фома не говорил, а выкрикивал. Жиденькая его бороденка пры- гала по воротнику обтрепанного зипуна. Ку- лак его то взвивался над головой, то падал на стол. Недобитков не успел еще кончить, как из самой гущи, покрывая .глуховатый хрип Фомы, завизжал Емелька Драноноска. По степени накала можно было судить о его ярости. — От-дай-те мне жу-рав-лишку! Отдайте! — Накося! Получай! — Средний из братьев Селезневых сделал неприличный жест рукой. Драноноска пробивался вперед и налетел на него грудью. Маленький, вз'ерошенный он кричал, брызгая слюной на мужикоз. — Ударь! Ударь, килатый! — Но его отта- щили к столу, и он, захлебываясь словами, стал жаловаться собранию, как еще три го- да тому назад Селезневы захватили у него вершину речки Журавлигаки, и, несмотря на то, что там он промышлял все годы, наруби- ли свои кулемы, раскинули капканы, поста- вили избушку и выжили его на обновлен- ный участок. — Наша она! Колунок! Рыжая гнида! — кричали все братья одновременно. — Ты у нас лису из ловушки выкрал!.. — У наших кулемок сартир исделывал!.. Егор Егорыч сидел в углу и то надевал барсучью свою шапку, то снимал ее. Книги лежали рядом на скамейке. Нижняя губа у него необычно отвисла, отчего широкое ли- цо его вытянулось. Не глядя ни на Htero, он поднялся. "Со скамейки упал томик Ленина и при падении раскрылся. Сгорбившись, Егор Егорыч пошел к дверям, но у порога он повернулся и осторожно стал пробирать- ся к Седову, мимо орущих мужиков. — Имей ввиду, как я первый присовето- вал, то, значит, и рыдван, и лошадь, пожа- луйста... — Говорил он это вполголоса, а глаза его были устремлены в синий квадрат окна. Дмитрий внимательно следил за схваткой мужиков и, казалось, не слышал Егора Его- рыча. Рыклин 'медленно вышел из сельсовета. Уже на площади, у амбзра, в котором был заперт Тишка, он вспомнил. о забытых кни- гах. Томик Ленина все также лежал на по- лу, раскрытый на закладке. Егор Егорыч взял книги и пошел домой. Ужинал молча, удивляя Макриду Никанб- роану своей раосеянностью и невнятным бор- мотаньем: «Своими руками врагу... в персты нож...» — Что-й-то ты это сегодня?.. Рыклин поднял на нее глаза и промко и озлобленно выкрикнул: — Нож никогда, говорю, на стол не кла дешь, старая дура!. .. Собрание гудело, сходилось стенка на стенку. В схватке роли переменил мой. Всег- дашний ярый ненавистник артели Емелька Драноноска теперь нераздельно слился с бывшими врагами, а активисты, братья Ля- пуновы и Свищевы, неожиданно встали на сторону Селезневых, Федуловых, Опояски- ных, Быковых. Опомнились они уже после голосования, когда вопрос об едином сро- ке и организованном выходе на промысел t был решен значительным большинством. Герасим Андреич Петухов стал составлять список мужиков, готовых помочь артели за плату убрать хлеб. — Сочтемся весной на бревнах — записы- вай! — пряча глаза, предложил Ериферий Свищев. — И моя копеечка не щербата — валяй!— тотчас же подхватил Елизарий. К моменту записи половина мужиков и баб ушла. Керосин в лампе выгорел. Фитиль истерично вздрагивал, попышкивал и пова- нивал. Зотейка Погоныш, уже врастяжку, храпел под лавкой. Дмитрий Седов со Станиславом Матвеичем начали составлять расчет бригад. Тишка слышал, как расходились с собра- ния мужики. Он чутко ловил взволнованные их голоса и удивлялся, что его имени, в этот вечер, никто уже больше не вспоминал. • * Курносенок сидел у двери амбара и смо- трел на потемневший от времени смолистый