Сибирские огни, 1933, № 9-10

— Зато и хлебушком засыпемся... Но, взглянув на озлобленного Дмитрия, она смолкла и только вздымавшаяся грудь Матрены .выдавала ее волнение. — Хоть хвою жую, да на воле живу, а вы чертомелете не знай на кого... — с'язвила Фроська и готова была уже ввязаться в спор, но ее остановил Седов: — Будет! Поиграли в спектаклю! Герасим Андреич и Станислав Матвеич тихонько расспрашивали Акинфа Овечкина о происшедшем. Зотейка Погоныш согнал со скамейки Никиту и привалился к стене. Вскоре он захрапел на всю сборню, вызы- вая неожиданными носовыми .руладами смех всего собрания. Акинф Оаечкйн повеселившим голосом об'явил: — А теперь, дОрогие товарищи, ко второ- му^ самому главному вопросу. Докладывай, товарищ Седов. Только с условьем—.имей- те в виду, что ежели кто раэвожатся и уди- ла закусит, на горло будет надеяться, орать без путя, — с собранья удалим к Тиш. 'е в амбар, так это и знайте, — пригрозил он. — Конешно, я про Ламброзца не слышал, товарищи, это верно, — начал Дмитрий су- ровым голосом. — Но в этом ли беда, му- жички? Всего человек не может знать. И даже такой, как наш вождь товарищ Ста- лин, может быть чего-нибудь и не знает. А но правде сказать, я и знать про Ламброзца какого-то там не желаю. Как чувствую вра- жескую его подоплеку, даже со слов Егора Егорыча. Но не хвались, Рыклин! И я кое- что знаю. А если чего и не знаю, так боль- шевистским своим нутром чувствоваю и до- хожу. А тебе .это и невдомек. Только дело сейчас не в нас с тобой, Егор Егорыч. Не а нас! ДелО сейчас во всех трудящихся крестьянах не только нашей деревни, но все- го Союза, а также и всего мира.—Дмитрий в раздумье пожевал губами. — Я тоже кой-чего почитываю. И кое-чему «аучился от нашей международной, истори- ческой партии, на которую скорчегает кро- вавыми зубами вся капитализма от моря и до моря... — Суровостью своего голоса, ши- ротой вопроса я новыми тяжелыми словами, значение которых Дмитрий осмысливал в одиночку, он решил восстановить поколеб- ленные Рыклиным доверие к его знаньям. — И вот спрошу я тебя, Егор Егорыч, а »кажи-ка ты мне, что говорил Карл Маркс о разодранности крестьянства? Как ему, крестьянину, в международном размере, от его темноты дело только до своей семьи, да до земного своего клочка и через это кспло- атируют его все, кому не лень. И через это он задичал; как жадный Чемберлен. — Я знаю куда ты клонишь, но ты мне только на один вопрос ответь! — крикнул Егор Егорыч и, не дожидаясь согласия Дми- трия, задал ему вопрос: — Глупеют ли овечкН в стаде? Мужики затаили дыхание, а Дмитрий ве- село захохотал. Смех егЬ поддержали и ар- тельщики, и Акинф Овечкин. — На загадку я тебе загадкою отвечу, Егор Егорыч. Раскинь-ка есесеровским сво- им мозгом. — Дмитрий улыбнулся тайной своей мысли.—Вороная, а не кобыла, черная ••••— а не медведь. Шесть ног без копыт, рога есть, а не бык. Ростом невеличка, а любо- го поворотит, скок лосиный, а взгляд звери- ный и песен отродясь не поет. Ну-ко, коли во:прый? — Седов устремил пытливый взгляд на Рыклиуа. Задумалось I c e собра- ние. Дмитрию казалось, что он даже слышит, как скрепят в головах неповоротливые му- жичьи мозги. — Амосовский порозишко это, дядя Мит- рий! Черный, как жужелица! Вот провалить- ся мне,, если не он! — откуда-то из-под ска- меек крикнул восьмилетний Вуколка Пету- шонок. * / От хохота с потолка посыпалась известка. Собрание долго сотрясалось в яростном сме- хе. — Отгадал! — прокричал Егор Егорыч и все затихли. — Сказывай! — Блоха это. Она и медведя поворотит, и скок у ней... и все остальное, в аккурат... — Правильно! •— Она, окаянная!! — Она! Рыклин торжествовал, оглядывая мужиков влажными глазами. Дмитрий поднял руку, и все успокоились. — Ну, дак вот, Егор Егорыч, укус этот твой, насчет овечек в стаде, блошиный. С не- го повернешься, почешешься, а не сдох- нешь...' — Актив, артельщики, бабы и часть мужиков дружно захохотали. Егор Егорыч потупился. Разящую силу сМеха Дмитрий испытал на себе и решил тем же отплатить врагу. Се- дов уже спокойно стал продолжать речь, чувствуя, что своей блохой он вполне рас- квитался с Рыклиным за его Ламброзца. — Овечки глупеют, а человек умнеет. И пример к тому тебе яснее ясного — дикой лесной человек. Кое-што я об нем читал, дак вот. От одиночной своей дикости он жрал