Сибирские огни, 1933, № 9-10

68, за баб. Бабы же там, действительно, такие, из-за которых не жалко и .резаться. Ни дров, ни угля они не запасают, а отопляются од- ной подземной печкой, которая называется Везувий. И все они зимами жмутся к нему, как тараканы к трубе. Везувий этот каждую осень посыпает землю пеплом, и пеплом- то этим и питаются испанцы. А на вкус он- 1 — вроде бы наша аржаная мука. Звать его манна небесная, о .которой еще и в библии сказано... Только после революции Дмитрий узнал, что все это была семкина выдумка, что в Италии царит диктатор Муссолини, и что там так же как и во всех капиталистических странах, крестьяне и рабочие пухнут от го- лода и бастуют. И вот теперь Седов увидел этого клоуна снова. Он вырос из ученого Ламброзца. Только теперь Дмитрий уже не смеялся, а растерянно вращал единственным своим гла- зом и беспомощно озирался по сторонам. Ис- яансмДи итальянцем Егор Егорыч оконча- тельно добил- Седова: «Наши бы... Дал бы я ему Ламброзца»... — Мир! Стихея, Митрий Митрич! — по- высил голос Рыклин до угрозы—Не желает мир время дррогое на вора расходовать.— Рыклин обвел мужиков вопросительным взглядом. — К бесу под хвост вора! В тюрьму! Мир жалаит об промысле, об хлебной уборке, как я первый, — резко обрывал он концы фраз. — Не жалаем об воре! Правильно, мужич- ки? — вопросом закончил он и шагнул ,в толпу, как в тайгу. Во время чтения Рыклина Курносенок смо- трел на его склоненную над столом розо- вую плешь и сжимал кулаки. Ему хотелось броситься на него, вцепиться в глотку и не отрываться, пока не оторвут его силой. Но. Рыклин не замечал Тишки. Каждым словом он точно закапывал его в могилу. От духоты, от напряжения голову Тишки обносило, в глазах мутилось. Силы изменили ему. Он привалился к стенке и тихо пополз по ней, точно в омут. .В криках, поднявшихся вслед за вопросом Рыклина, в общей суматоши никто, кроме Вирйнеи и тишкиной матери — старой Да- ниловны, не заметили обморочного состоя- ния Курносенка. Даже страж Никита был захвачен общим водоворотом криков. На полу было прохладней. Курносенок медленно поднялся. Желание доказывать ко- му-то свою невинность у Тишки уже прош- ло. Он даже пришел к мысли: «Буду мол- чать... буду страдать безвинно».. От созна- ния безвинности страдания ему было сла- достно даже. А может быть к решению страдать молча пришел он после речи Егора Егорыча, окончательно убедившись,' что ему все рав- но не поверят. Седов приказал Никите увести Тишку. Тол- па расступилась. За окнами послышался кон- ский топ. Дедко Мемнон еще с порога кри- кнул: — Наши едут! Никитка дернул Курносенка за рукав, и он послушно шагнул к двери. Голосов он уже не слышал. В ушах у него стоял звон, глаза были широко открыты, но он наткнул- ся грудью на Емельку Драноноску и быст- ро откинулся от него. До порога Тишка еще несколько раз натыкался на чьи-то плечи и каждый раз испуганно шарахался в сторо- ну. — Выстегнуло, должно, иропастину! — выругался Емелька Драноноска. Улицей артельщики неслись в карьер. Впе- реди, на поджгром тонконогом Рыжке, ска- кал Рахймжан. На маху он обертывался на- л ад всем ^корпусом и задорно помахивал лисьим малахаем, скакзвшим сзади него — Герасиму Андреичу, Зотейке Погонышу, ба- бам и далеко отставшему Станиславу Матве- ичу. У сельсовета Рахимжан принял брошенные ему поводья, хозяйственно отпустил под- пруги и начал вываживать взмыленных ло- шадей по площади. От приехавших пахло спелым хлебом, зе- млей и потом. Лица их были черны от пы- ли. Сверкали только зубы да белки глаз. Матрена Погонышиха, Хритинья Седиха и Лестимея Петушиха смущенно прятали от острых бабьих взглядов грязные руки, По- правляли сбившиеся во время скачки платки. — Совсем обасурманились! Праздничек. Христов, а они арапы-арапами, сдуреть бы. им... — Это они, бабоньки, от хорошей жизни почернели, как головешки! — выкрикнула Фроська-поповна и презрительно поджала губы. Этого оскорбления не выдержала Матре- на Погонышиха: — И што вы смотрите, мужики-артельщи- ки! И што вы не гоните поповску дочь. Уходи, рябуха, чужого мужа нашейница, раз тебе трудящиеся женчины не глянутся. Раз тебе неправый кусок слаще... А у нас вон он, кровавые музлы-то.... — Матрена рез- ко выкинула большие, как у мужчины, отве- рдевшие ладони в .сторону Фроськи.