Сибирские огни, 1933, № 9-10

чувствовал стращрую силу безмолвного осу- ждения, спаянной единым мнением толпы. Каждого из них в отдельности он знал, как самого себя. Каждый, из них, при случае, мог не только ошибиться, как ошибся он, но так же, как и Тишка, присвоить чужое, а загуляв — забыть об общественном доб- ре, выбросить в окно на мороз жену и де- тей. За клок с'еденного сена пропороть ко- рове соседа бок. Все это знал Дмитрий, но, тем не менее, он, краснея под взглядом му- жиков, непривычно робел, как набедокурив- ший ребенок. Неизносимая его, единственная во всей деревне, шапка,-ополчанка с вывернутой ис- кусственной мерлушкой (свидетельница гер- манского фронта, Красногвардейщины и пар- тизанщины) крутилась в его руках, под взволнованными пальцами. — Я много толковать не стану об успе- хах. Они в виду у всех вас, как живем мы в открытку... — Дмитрий обвел всех долгим испытующим взглядом, словно выискивая сомневающихся в его словах. — Да, да. Советская власть живет, можно прямо сказать, как .на улице перед всем ми- ром. Смотри, кто глаза имеит. — Чем мы владали три года назад? И что завоевали сейчас? Маральник у кого самый обширный? Пасека—самая рамошная? У ко- го полсотни га самолучшего посеву, когда у всей деревни нет этого? У кого маши- ны? — У артели! И это я считаю успех. Но... — Дмитрий остановился, помолчал. — Об успехах мы еще не один раз и дос- конально поговорим. А сейчас я сказану вам о своей собственной промашке в моей ог- ненной самокритике, как вред от ее пар- тии получился большой. Вот де у вас кто в артели, воры и мошенники. А потом, как полагатца, и самого виновного, то-есть Тиш- ку, по пролетарскому суду подтянем, чтоб другому неповадно было. Курносенок лукаво улыбнулся, перехватив взгляд Виринеи. Прыщеватое лицо его бы- ло осияно радостным волнением. — Через што же я заблудился, товари- щи, вспокаюсь я вам до нитки. — Дмитрий опять остановился и ревниво осмотрел слу- шателей. — Мое рассужденье было такое. Отчего воровал Тишка при кровавом режи- ме? От слабкости своих сил, от трудности на хлипких плечах нести тягостную покла- жу. Вы же его за это только печкой не би- ли, а об печку — наше почтенье... И вот я рассуждал: могут быть лишние у нас пролетарьи? Нет! Лишний у нас толь- ко враг. И как он уже наказан был совет- ской властью за первый свой проступок, то . я рассуждал, что при развернутой кому- низме каждый будет не топить в беде, а по- могать на берег выскребтись. Я рассуждал, при комунизме... . | — Будет про комунизму! Знам! — Печенки проело!.. • | — Будет про вора! .. — К едрени-фени!.. — Про промысел!.. — Про про-мы-сел!.. Дмитрий силился перекричать собранье, но голоса .своего Сам не слышал. Видно бы- ло только, как он открывал рот, да напря- гался лицом. Люди топали ногами, ревели до хрипоты. Председательствующий Акинф Овечкин вскочил на скамейку и тоже размахивал руками и грозил собранию кулаком, но ос- тановить чернушан не было возможности. Он сел, собираясь переждать взрыв, неудер- жимый, как напор вешней воды. Пронзительные голоса женщин, словно стеклом, резали густой рев мужиков, лом- ко рассыпались, страстно кружил в' водо- вороте подхваченный мужичий выкрик, как кружит вихрь, ворвавшийся в село, сорван- ный с соломенной крыши сноп. Не помня ceotf, Фроська-поповна руга- лась, била в пол ногами. С глазами, гото- выми выскользнуть из орбит, она размахи- вала сорванным с головы платком, как зна- менем. 'Долго сдерживаемая обида, на ар- тельщиков прорвалась в протестующем во- пле. Приседая, визжал Емелька Драноноска. Три брата Селезневых встали стеной и с пеной в углах губ, в один дых, не переста- вая, орали: — Про про-мы-сел! Дмитрий беспомощно озирался по стооо- нам. Но горсточка прижавшегося к стчмие актива и самому ему показалась жалкой. «Ну, и где пропали? Где?» — смотрел бесспокойно в окно. Видя томление Дмитрия, собрание остер- венело еще больше. Теперь уже нельзя бы- ло разобрать даже и отдельных выкриков. Такого неистовства Седов не наблюдал в однодеревенцах ^никогда. Он чувствовал, что разнузданность чернушан об'ясйяется не только остротой вопроса о выходе на промысел, но и отсутствием артельщиков на собрании. — Дернул дьявол понадеяться на себя. .— громко разговаривал, сам с собой, не опа- саясь быть услышанным. Тишка Курносенок забился в угол и смпт-