Сибирские огни, 1933, № 9-10

говори. Нет — мы с тобой не венчаны! — Дмитрий стиснул зубы. Но Егор Егорыч, ка- залось, не слышал Седова. Не меняя тона, I он продолжал говорить: — С умными людьми не посоветовался, скажут, товарищ Седов! Но сейчас не об этом, а слушай по существу. После баньки ® ег я это, вчера, и штобы ты думал, — ночь-ноченскую прокрутился я на постели, а сном и на волос не обопнулся. — Может и оттого, что разлюбимая моя доченька который день в жару горит, а мо- жет и по какой другой причине, только не берет меня сон, да хоть ты тресни. Ну, слов- но бы я заговоренный. А вот через пошто? Через какую дурную притчину, спрашиваю я тебя? — Дмитрий только ниже; наклонил голову, избегая глядеть Рыклину в бегаю- щие глаза. — Был я намеднись на пасеке и ехал я, фактически, мам о вас. Поскольку дорога по елани пролегает. Еду и вижу, лежит она, сердешненька, пашеничка на сырой матери земле и по хозяине плачет. И думаю это я—неровен час—дожжи и прорастет она в мент и даже «а солод не сгодится. И вот, стоит она у меня всю ночь в глазах. Поле— глазом не окинешь, а хозяина нет. Дмитрий оторвал лии"т глянул налитым кро0Ьи > г - ? 1 а з ОИ в ««мигающие глаза Рыкли- на и, словно насквозь, прожег его. — Иди! Иди к дьяволу! — Он дважды ударил кулаком ,по столу так, что столешни- ца подпрыгнула, и тонко вскрикнуло в ра- ме. — Ккому го-ворю! — Но Егор Егорыч бес- страшно приблизил широкое и плоское, как лопата, лицо свое к у х у Дмитрия и вполго- лоса зашептал, опасливо посматривая на ок- на; — А теперь — слушай центральное зерно мысли моей. Ставь вопрос категорически, как ставил Ленин. Не с нами — значит на- супротив нас. Насупротив всей советской власти... А в промысел лоложь запрет, в с х о- дить раньше окончанья хлебоуборки. И также, штоб и в кедровники — за орехом. И штоб для артели лучший промысловый участок по Громотухе — от устья и до вец- шины — ни одна жадная душа не могла. Постольку поскольку она артель — и вся- ческое поощрение строителям социализмы должно, быть. — Вот чем простегаешь ты кержака до самого зашкурья. А так, разговоры-угово- ры —- на глупого рассказ, на глухого гар- мошка, на беститешную бабу—добрый мо- лодец... — Широкие ноздри Егора Егорыча вздрагивали. Он, не отрываясь, смотрел в лицо Дмитрию и торжествующе замолк. Ушел Рыклин от Седова, когда мужики, один за другим, прошли в моленную. Дмитрий позвал дедку Мемнона и прика- зал ему немедленно верхом на лошади, в карьер, сбегать за артельщиками на со- бранье. * Такое скопшце черну т ан бывало только на зурнинсюих докладах, в момент организа- ции артели, перед разделом елани, да во время заготовок масла, меда, мяса. Дмитрий сидел за длинным столом и оза- боченно посматривал то через головы му- жиков, то в окно. Сквозь гул голосов он прислушивался — ие протопотят ли артель- щики с поля. По хмурым лицам, по спрятанным под навись бровей глазам мужиков, по беспо- койному поведению ребятишек, пробиваю- щихся вперед, Седов чувствовал, что дерев- ня уже знает о его намереньях и приготови- лась к схватке. — Душина! .. — Размахните хоть окна! — выкрикнул чей-то женский голос. — Да не напирай ты, окаянный! Я тягост- на!... —Б а б о н ь к и, он мне под сарафан! .. Плотно притиснутые к углу бабы и девки засмеялись. Во всех углах говорили о промысле. Охот- ники сбивались в пары, обсуждали пади, вершины речек. Только братья Селезневы за все время не сказали ни одного слова. Они медленно и тяжело передумывали пред- ложение старика Федулова с таким равно- душием, с каким корова перемалывает жвачку. Седову казалось, что именно братья Селез- невы — носатые, большеухие с деревянными лицами, с ладонями, потрескавшимися от ра- боты, со взглядом исподлобья, в бессмыслен- ной ненависти, идущей от тупости, примери- ваются, как бы схватить за глотку и его са- мого и всю чернушанскую ячейку. Встать ко- леном на грудь и в холодной злобе рвать ноздри, колоть глаза только за то, что он собирается задержать кх выход на промы- сел на несколько дней. Дмитрий смотрел на каменные их лица. В них сильней, чем в ком-либо другом, сказы- вался характер чернушанца. «Густые будут пренья. Хоть бы наши ско- рей»... , Дмитрий рткрыл окно. На него пахнуло прохладой.