Сибирские огни, 1933, № 7-8

обращены теперь на улучшение его мате- риального благосостояния, и он понял рево- люцию и обрадовался ей как средству бо- лее просто и более скоро создать себе жизнь, задуманную еще на кухне у Тухина. Когда товарищи Кронкина с винтовками в руках пошли на фронт отбиваться от лихих генералов, он ворчал и занимался на заво- де изготовлением зажигалок, которые, не без некоторой ловкости, обменивал крестья- нам на муку. Годы шли. Быстро росло материальное благополучие. Кронкин женился. Он работал теперь всего семь часОв и зарабатывал в несколько раз больше, чем у Сименса-Шуккерта. Родился Сашка... На другой день, когда после регистрации в загсе Стеша переехала к нему, изо всех углов комнаты сразу повеяло впечатления- ми детства. На стенах появились картинки из журналов, в углу — икона, на столе — чистая скатерть. Вечером зашумел самовар, румяные тучные пышки громоздились на тарелке, и вечером пришла, наконец, заду- манная много лет тому назад разнеженность, теплая домашняя разнеженность, за преде- лами которой все казалось ни к чему, а нодчас даже и вовсе не настоящим. Самое главное в человеческой жизни — отношение человека к труду — осталось у Кронкина тем же, каким оно было и во времена Сименса-Шуккерта. Кронкин выко- лачивал у станка только зарплату. Теперь он сам себя обсчитывал. Он не умел извлечь из своей каждодневной работы творческого удовлетворения,- которое рядом с ним в завидном изобилии получал хотя бы тот же Максимилиан Шваб, постоянный победитель в соревновании, автор ряда ра- ционализаторских предложений, органи- затор буксирных бригад, весельчак и неуто- мимый рисовальщик газетных заголовков, плакатов и каррикатур на лодырей и про- гульщиков. Кронкин, чтобы чувствовать себя челове- ком, ни в чем не уступающим другим, вы- нужден был занашивать праздничный ко- стюм или забираться в пивную, где с-любо- го человека немного спрашивалось. Солнце исчезло за крышей противополож- ного дома. Соседи возвращались с работы. В квартире стало шумно. Кронкин встал с кровати и прошелся по комнате. — Поступлю на другой завод, — пробор- мотал он, -— и все как рукой снимет... Сашка, вернувшись из детского очага, за- стал отца неестественно веселым. Отец обе- щал мальчугану необыкновенные игрунки, каких нет у других детей. Он уверял сына., что скоро у них будет все-таки'новая мать, в тысячу раз красивее и лучше Вали Го- лубевой... — Какая это Валя? — заинтересозался Сашка. — Так просто, — сказал Кронкин, — ба- бенка одна, инженерская шлюха... Сашке понравилось новое слово. Он рас- кладывал на полу свои кубики и на разные лады напевал о том, что у него скоро бу- дут игрушки и что Валя — шлюха... Кронкин снова улегся на кровать. Он дол- го ворочался и бормотал что-то про себя Потом он приподнялся и закричал Сашке: — Замолчи, гад. Замолчи! Мальчик обиделся. Он бросил свои куби- ки и долго не мог найти другого занятия.. Потом он подошел к отцу. Воспоминание об игрушках сделало Сашку ласковым. — Ты когда принесешь их? — осведомил- ся он, нежно теребя отцовскую руку. — Когда? — переспросил Кронкин. — Вот поступлю на другой завод, буду может по- лучать побольше... —• А матка новая когда придет? — Матка? Кронкин испугался того, что на новом за- воде повторится старая история, и не будет у него доверчивого Сашки, ни новой мате- ри, ни замечательных игрушек. Кронкин мог обманывать самого себя, но сына обмануть трудно. Какие-нибудь неза- мысловатые игрушки Кронкин может в по- лучку ему купить. А где он возьмет маль- чугану мать. Времена переменились. Девушки теперь учатся в вузах, на рабфаках, девушки изо- бретают, читают технические книги, читают Маркса, может быть даже до тонкостей раз- бираются в искусстве. Им и мужья нужны подходящие... Одна за другой они будут от- ворачиваться от Кронкина или вовсе не примечать его, как 'это сделала Валя Голу- бева. ...Эх, Валя, Валя... Зачем она ушла с ии- женером! Почему она не заглянула в ту ду- шу, которая перегорала от избытка челове- ческой теплоты. Чем Вихреев лучше Крон- кина? Разве что немного моложе. Зато Крон- кин... — Ну, что? Ну, что такое Кронкин? —з ло допытывался у самого себя револьверщик. Он скоро отчаялся найти преимущества перед Вихреевым. У него не было ничего, кроме этой самой теплоты, которая совсем i недавно казалась ему драгоценной и кото- рая на самом деле никому не была нужна.