Сибирские огни, 1933, № 7-8

Перемычка ВЛ. ЧУГУНОВ 1. М ИТЬКА любил составлять из приказов «радугу». Он и сейчас подбирал — си- ние, красные, зеленые, .желтые — и (аккуратно складывал их в ряд. За стеной глухо шумела раскомандировка; визжало то- чило; прерывно на разные тона — пронзи- тельно и хрипло — трещали телефонные звонки. В соседнем кабинете горячился тех- рук: — Я же говорил вам русским языком, роди меня мама обратно, что в седьмом скате люк настлать нужно... А? В кабинет заведующего, чуть приоткрыв дверь, вклинилось широкое и жидкое лицо парня: «Если бы в шайку вылить, — поду- мал Митька, — лошадь напоить можно». Парень робко спросил: — Заведывающий тут? — Тебе он на что?... По делу али так... для памяти? Парень, одобренный шуткой, смелее шаг- нул в кабинет. Убедившись, что в кабинете никого, кроме рабочего, нет, подробно ог- лядел Митьку. Не знаком. Сел в кресло. Из выцветшей кепки вынул заранее сверну- тую папиросу. — Спички есть? По манере носить папиросу в кепке не трудно определить: парень — шахтер. Одевая спецодежду, шахтеры вертят одну- две цыгарки, чтобы перед спуском в шахту еще раз затянуться табачным дымом. — Не курю, — наконец, ответил Митька. Цветная бумага попрежнему кипела в его руках. Парень тронул телефон, постучал пальцами о стол и решительно снял трубку. — Кумулятор? Здрасти, милая. Дозволь- те прикурить? — Он улыбнулся, отчего ли- цо его расплылось еще шире. — Заиняюсь за выраженье... Хе-да! Трубку, как утка, закрякала в его руке. — Лег'ше с инструментом обращайся! — все еще любуясь приказами, сказал Митька и, сожалея, добавил: — Сюда бы еще чер- ный цв е т - Парень по-голубиному вытянул шею, раз- глядывая бумаги. — Молоком на черной бумаге приказы не печатают, — пошутил он, поднимаясь на ноги. Митька заинтересовался веселым незна- комцем. Так часто бывало с Митькой. Он искал друга. Постоянные распри из-за по- рожняка в шахте препятствовали дружбе с шахтерами. И еще пуще хотелось иметь Друга. — А тебе пошто заведывающий нужен? — Коня на шахту продавать привел. — Коня?! — у Митьки дрогнули брови; того и гляди птицей залетают по кабинету. В следующий момент брови уже спокойно, распластав крылья, громоздились над пере- носицей. Необыкновенная любовь к ко- ням — причина волнения Митьки. Особен-» но любы кони черной масти. Они, спущен- ные в шахту, усерднее прочих обучались гону шахтовых вагонеток. Обучал коней Митька. Товарищи интересовались, почему именно черные кони нравятся? Не потому ли, что сам белый? .Масть вокурат шахто- вая, — пояснил Митька. — Запряжешь. .. Берем! !! Вагонетки, как мысли, несутся, щ будто запряжен в них не конь, а ветер... Коня-то не видно. Хо-ро-шо! Черный конь в шахте вертким должен быть. Белый при- метный... Встречная ли партия идет, по- путная ли, — белого завсегда приметит, а черный сам думай, как быть, чтобы на мясо не перевели. Я так, братцы, думаю, что у черного коня голова больше, чем у белого, быть должна». Конские головы Митька не мерил, но на черную масть с малолетства падким был. Митька спросил парня: , — Масть какая? — Кобыла... — невпопад ответил парень