Сибирские огни, 1933, № 7-8

Через сутки геологи прибыли в Омск. Там закапчивалось формирование времен- ного сибирского правительства. В Омске стояли несколько дней. Федоро- вич пропадал в городе. Он провел несколь- ко крупных операций — заключил договор с сибирским правительством на поставку угля и получил в качестве аванса полтора миллиона керенками, — они пока что хо- дили у всех властей, получил разрешение для общества сибирских инженеров цродол- жа/ь разработку урало-кузнецкого проекта и принес лутугинской группе удостоверение от нового правительства с предписанием военным и гражданским властям оказывать всяческое содействие геолого-разведочной работе в Кузбассе. С едва заметной усмешкой, потонувшей в усах, закрывавших уголки губ, он сообщил, что Павел Павлович Гудков получил порт- фель министра торговли и промышленности в новом кабинете. Катульский прекратил остроты по адресу Гудкова. Вагон покатил дальше на восток. Его номер не сохранился для истории. Глава пятая. 1919 год. 1. Шампанское стыло в серебряных ведрах со льдом. Золотые листья погон мелькали среди черных фраков. В зал вошли трое: Федорович, его жена Елена Евгеньевна и капитан Четвериков. Оркестр военнопленных мадьяр грохнул туш. Федорович был в дорожном костюме — высокие шнурованные сапоги, инженерская тужурка. Офицерство устраивало бал в его честь. 5 апреля 1919 г. Федорович выехал из Томска в Кемерово. Там были назначены ис- пытания коксуемости осиновских углей. Федорович предполагал, что результаты будут превосходны, но все же волновался. Пласты Осиновского угольного месторожде- ния выходили на реку Кондому, как-раз про- тив площадки будущего металлургического завода. Ооиновка была ближайшим пунктом к Тельбесу. Федорович выехал, чтобы лично проследить от начала до конца за ходом ис- пытаний в Маленьких коксовых печах закры- того упрощенного типа. Елена Евгеньевна упросила взять ее. Она •еще и теперь была похожа на мальчишку— худенькая, остриженная горшочком, быст- рая, как обезьянка. Она носилась верхом, устраивала благотворительные спектакли и не дружила с женщинами. Капитан Четвериков, влюбленный в Еле- ну Евгеньевну до исступления, сопровождал Федоровича в качестве прикомандированно- го от военного командования. По пути в Кемерово Федорович остано- вился ночевать в Кольчугино. Когда-то здесь, стоял глухой березняк. Три года все треща- ло на этом месте—крестьяне возили и возили, лес. Копикуз вложил в Кольчугино два мил- лиона золотом, Федорович гнал капиталь- ные работы — проходку новых и новых, шахт. К началу девятнадцатого года во времен- ных бараках Коль чупинских копей жило че- тыре тысячи человак. Копикуз выпустил соо- ственные деньги—боны от рубля до ста. Онл ходили по всему Кузбассу. Их называли ко- пикузовкам'в. Другими деньгами рабочим не платили. Гарнизоном в Кольчугино стоял, колчаковский полк. Бал продолжался. Сменялись мазурки и вальсы. Никто не заметил, что музыканты следили за стрелками на больших стенных часах и переглядывались. Поручик Зел-енков, начальник кольчушве- кого гарнизона, лез к Федоровичу целовать- ся. Трезвые медвежьи глазки Федоровича брезгливо щурились. Он всегда презирал военщину и хамство. Около одиннадцати он исчез незаметно, сославшись на усталость. Елена Евгеньевна хотела танцевать еще. В черном платье она была замечательно хороша. — Иди! Меня проводит капитан. Четвериков звякнул шпорами. Он был единственным сыном и наследником ф1ирмы Четвериковых—сибирских миллионеров. Об - вислые мокрые губы и кривые зубы выдава- ли в нем дегенерата. Федорович устроил его в Томске. Капитан был предан Копикузу. Поселок угрюмо чернел сплошным пятном, без единого огонька. Взрывы оркестра про- рывались сквозь двойные рамы. Часовой у казармы поглядывал на яркие окна, пересту- пал с ноги на ногу и дышал в ладони. Ве- сенние заморозки леденили затвор винтовки. Казарма спала. Из дверей надышанной ком- наты пулеметной команды выставил рыльце Максим с заправленной лентой. Офицерские- комнаты на втором этаже были пусты — все были на балу. Офицеры пьянели. Капитан Четвериков с бокалом в руке пы- тался поцеловать Елену Евгеньевну. Штейгер Вагнер посмотрел на часы. Одна.