Сибирские огни, 1933, № 7-8

МИХАИЛ НИКИТИН * * * П. Н. СТРИЖКОВ (Встречи, письма и телеграммы) «... С, смерть, о, корыстолюбец, о, хладный вор!..» И Бабель М АЛЕНЬКИЙ мой сын разбудил меня и протянул мне горсть каштанов и почто- вую карточку. Я взял сначала каштаны. Их круглые 1 те да, тронутые маслянистым блеском, сохра- няли еще прохладу ОСРННРГО сатика. Я под- пасывал их на ладони, раздумывая о бод- ром и деятельном утре маленького сына. Он истает раньше всех и тут же отправляется к садик. У него множество дел. Он копает- ся в песке, он преследует кошек и разгова- ривает с дворниками. Сегодйя, видимо, всту- пил в разговор с почтальоном. Я перевернул карточку. Восемь коротких слов обрушились на ме- ня тяжелыми глыбами... ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА. Нельзя покидать своего поста. Мой пост — письменный стол. Я должен говорить сейчас о Петре Николаевиче Стрижкове... ... Первый раз я встретился со Стрижко- вым во время первого с'езда сибирских пи- сателей. Незадолго до с'езда, в шестой книге «Си- бирских огней» за 1925 г. впервые были на- печатаны наши рассказы — мой и Стрижко- еа. Стрижков напечатал, в сущности, не один, а четыре рассказика, но они уместились на четырех страничках. Мне особенно понра- вился рассказик с невыразительным заглави- ем: «Трое». В нем была сила короткого уда- ра и свежесть немного наивной, но в то же время подлинной романтики. Первый рассказ или первое стихотворение т'охожи, вероятно, на первую любовь. «Си- бирские огни» прочитывались тогда от пер- вой строки и до последней. Новое имя в жупнале было событием. Живя в разных городах, мы читали рас- сказы дру.г друга и старались сквозь типо- графские строчки разглядеть лицо автора. Стрижков представлялся мне высоким, си- неглазым человеком в шведской куртке и с охотничьим ружь/ем за плечами. Отправляясь на с'езд, я боязливо думал о том. что он, пожалуй, не приедет на с'езд. Весна в тот год выдалась ранняя. Был еще март, а уж на улицах Новоси- бирска лежал черный и по-весеннему плот ный снег. Синий и влажный дымок сумерек висел над невзрачными деревянными домишками, над лачугами многочисленных парикмахерс- ких и наскоро сколоченных киосков. Кое-где среди деревянного моря каменными скалами возвышались недостроенные здания. Тогдашний Новосибирск оказался совсем не таким, каким он мне представлялся. Совсем затемно колесница омской делега- ции остановилась у маленького и белого до- мика. Здесь тогда помещалось общежитие Сиб- крайкома. Мы навалили на себя одеяла и подушки Минина (он присоединился к деле- гации на станции Барабинск, куда его на длительное время зачем-то посылал Сиб- крайиздат) и вломились в низенькие сенцы. Именно здесь мы столкнулись со Стриж- ковым. Он открыл нам дверь в прихожую и, придерживая ее, стал поочередно здоро- ваться с нами. Он протягивал к проходя щему руку и коротко говорил: — Стрижков! Я шел позади всех. Когда я назвал свою фамилию, Стрижков задержал мою руку в своей широкой, види- мо, сильной руке, вскинул на меня синие, внимательные глаза и отчетливой оибирской скороговоркой полувопросительно сказал: — Автор «Золотого челнока»? Я неловко улыбнулся. Это был первый случай, когда меня называли автором. У не- высокого, довольно коренастого человека, стоявшего передо мной, кажется, не было никакого желания подшутить над моим ав- торством, которое пока выразилось только в том, что я написал рассказик в четыре странички. Но фраза его все-таки показа- лась книжной. За ней угадывалась какая-то игра в писателей. С чувством некоторой неловкости я дер- нул собеседника за руку, и мы вошли в поосторную и длинную комнату, заставлен- ную белыми кроватями. Спутники мои распаковали чемоданы. Я отдал им подушку Минина, брооил свой ба- гаж и ^ошел за Стрижковым. Он приехал раньше всех, и кровать его стояла в углу, занимая спокойное uj какое- то особенно прочное место. Мы уселись на его кровать и тотчас же заговорили о том, о чем только могут го- ворить люди, написавшие первые расскази- ки. Мы спрашивали друг друга о любимых писателях и о любимых книгах. Стрижков сразу сказал, что любимый его писатель Джек Лондон. С этой стороны все было в порядке. Но внешность Стриж- кова была совсем не такой, какой она мне представлялась. Я угадал только синие глаза. Неожиданен был светлый юношеский пушок над полным, хорошо очерченным ртом и невысокий, слег- ка вдавленный посредине лоб. Угаданы еще были охотничьи сапоги, но шведской куртки не было. Стрижков рассказал мне свою биографию. Это была обычная, почти типовая биогра-