Сибирские огни, 1933, № 7-8

нее та же тупость, холодное безразличие. И снова происходит такой же короткий диалог о нежеланном детеныше. — Зачем же вы рожаете? — с .укоризной спрашивает врач. — Зачем? В ответ слезы и жалобы: — Замучили ребятишки меня... Только пер- вому была рада, а теперь как пошли каж- дый год... дыхнуть некогда... не успеешь схоронить одного, как уж другой в животе шевелится. Говорила мужу: пожалей ты ме- ня... да нешто с мужиками в этом деле СГО- ВОРИШЬ? Врач рассказал ей о противозачаточных средствах. Робкая улыбка надежды сколь- знула по лицу крестьянки. Ей дали две комбинирующихся средства, научили с ни- ми обращаться, предложили почаще за- глядывать в консультацию. И через каких- нибудь полтора года эту женщину трудно было узнать: она окрепла, порозовела, на лице ее то-и-дело играла улыбка. — Спасибо,—говорила она врачу.—Спаси- бо, что сняли с меня этот хомут. Отдыхаю теперь... А еще через полгода осторожно и раз- думчиво спросила: — А ежели мне захочется ребеночка? И по тому, как тепло произнесла она это слово и по веселым глазам ее было видно, что если теперь, отдохнув и накопив силы, она забеременеет, то новый ребенок будет желанным, и у нее уже не повернется язык поделать ему смерти. Врач улыбнулся и ответил: — Это очень хорошо. Рожать нужно тог- да, когда этого хочется. ДОМ МАТЕРИ И РЕБЕНКА «И тайный плод любви несчаст- ной Держала в трепетных руках». А. Пушкин. «В советском государстве не должно быть голодных, беспри- зорных несчастных детей, — в советском государстве должны быть сытые, здоровые, счастли- вые юные граждане». ф В. Ленин. I. ' ... Нужно было снизить цифру подкиды- шей, создать для беднячек беременных та- кие условия, чтобы облегчить положение ма- тери и новорожденного. И вот возник Дом матери и ребенка. Это было в 1923 году. Убежище для беременных, составлявшее часть этого дома, пропустило за первые полгода около 150 женщин, со средней про- должительностью пребывания каждой- в 3 месяца (полтора месяца до родов и столько же после родов). Кто были эти женщины? Большинство безработные. Беднячки, по- кинутые мужьями. Домашние работницы. Желающих попасть в убежище — сотни. Приходилось в каждом 'случае производить проьерку, обследование, делать отбор наи- более нуждающихся. Принимаемым ставилось условие: кормить не только своего ребенка, но и чужого, а то н двух, из числа нескольких десятком грудаых детей, находившихся в Доме мате- ри и ребенка, в большинстве подкидышей. Являлись женщины в убежище — обор- ванные, грязные, измученные беспросветной нуждой. А тут сразу — ванна, чистое белье, чис* тые и светлые комнаты, чай с сахаром, обед и ужин, тепло и уют. У многих вырывается восклицание: — Словно в рай попали!.. Три месяца в убежище проходят как сон. Рождается ребенок, и новыми, светлыми соками; для него и для себя, наливается розовеющая женщина. Даже некрасивое ли- цо становится красивым, и снопами струят- ся из глаз материнская радость и нелшость не только на своего ребенка, но и на чу- жих, на подкидышей. Конечно, и тут есть своя проза: ссоры из-за пеленок, которых не всегда хватает, какая-нибудь нелепая сплетня, какое-нибудь очередное недоразумение с врачами ищи си- делкой, или неподчинение установленному режиму. , Но все эти маленькие неприятности забы- ваются, когда грозит большая — врач или сестра подойдет и скажет: — Ваш срок истекает. Еще 3 дня оста- лось, а затем придется уйти. — Куда? Опять в холод, нужду, неиз- вестность? Слезы навертываются на глаза: — А нельзя ли отсрочить?., хоть на не- дельку... * — Нельзя. Потому что другие ждут. На одно освободившееся место — десятки дру- гих. Уходят из убежища со вздохами горе- чи, но и с благодарностью: накоплены кое- какие силы, ребенок здоров. Так было. Теперь иначе, лучше. Теперь всех таких женщин Дом матери устраива- ет на работу — преимущественно в по- шивочные и чулочные мастерские. • Число подкидышей из года в год росло. Вот цифры по трем городам — Омску, Но- восибирску, Томску: 1927 год—510 1928 „ —624 1929 „ —742