Сибирские огни, 1933, № 7-8

забеременеть. Та же статистика показывает, что до 40 проц. всех забеременевших жен- щин прибегает ныне к тому или иному ви- ду аборта. На каждую тысячу душ населе- ния это составит 19 абортов, а на весь СССР их будет, круглым учетом, до трех миллионов в год. По данным доктора А. Л. Рабиновича (Москва) и других врачей, применение про- тивозачаточных средств, рекомендованных центральной комиссией, дает успехи в 80-95 проц. Значит, 2V2 миллиона женщин могут ежегодно избегать аборта и erQ вредных последствий. Разве этими цифрами не опра- вдывается широкая пропаганда противоза- чаточных средств? г Это первый плюс, но есть и второй: разу- мное вмешательство науки в неразумную слепую стихию деторождения. Наше рабоче-крестьянское государство до статочно крепко и богато для того, чтооы прокормить всех детей страны, сколько бы «х ни было. Но советская власть, всемерно раскрепощая трудящихся женщин, предо- ставляет каждый из них право быть матерью или не быть, иметь много детей, или одно- го, или не иметь совсем. Слишком долго — тысячи лет — женщи- на зачастую была лишь живой машиной для деторождения. Разве мало ^енщин ро- жали по 5, 10, 15 раз? Что ни год — то новая беременность, новые муки, новые за- боты. Поистине проклятием становилось это «святое бремя материнства», лицемерно прославленное религиозными ханжами всех стран. Хорошо рассказывает об этом «святом бремени» старинная французская народная яесня: «Через год ребенок. Вот восторг! Через два года-—двое детей. Становит- ся невесело. Через три года — трое. Чорт ях , что ли нанес? Один кричит: хлеба! Другой просит су- пу. Третий просит грудь, но в ней ни кап- ли молока. Отец в кабаке — кутит и болтает. Мать до^а — плачет и горюет». В этой песенке говорится лишь о трех ребятах. А если их четверо, пятеро, шесте- ро и больше? Есть от чего матери плакать и горевать! Характерна здесь и фигура -отца, мужа, который где-то беспечно кутит и болтает, не задумываясь о том, что, может быть, вче- ра жена забеременела снова, в четвертый, в пятый или в десятый раз. О жуткой драме многосемейных женщин мало думали, мало писали. А между тем, миллионы их прожили свою жизнь только ради детей, и жизнь эта была в сущности сплошным. и беспросветным самопожертво- ванием. Беспредельного мира со всем его неисчерпаемым разнообразием они не виде- ли, не знали, — мир навеки сходился для них в точке домашнего очага и бесменной колыбели. Женщина, как человеческая лич- ность, почти не существовала, — была лишь человеческая самка, производительница, ско- ванная ' цепями непрерывных беременностей и родов, женских и детских болезней. Знакомая научная работница не так дав- но писала: «На Алтае я встретила двух чрезвычайно несчастных женщин, подавленных (именно подавленных, не могу найти более подхо- дящего слова) -своей тяжелой многосемей- * ностью. В селе Нижний Кудат живет жен- щина 43 лет, она родила 14 раз, из 14 детей — 11 живы, живут все вместе в из- бушке на площади в 4 квадратных метра, из-за нужды 6 младших ребят срвершенно 14>лы. Сама женщйна с трудом передвигает- ся в этой тесноте со своим огромным жи- вотом, беременная в 15-й раз. В Актельском урочище видела женщину 52 лет, родившую 21 ребенка, из которых 11 умерли, а 10 живы. Она с грустью .спра- шивала у врача, почему у некоторых мате- рей только 1-2 ребенка, .и правда ли, что теперь ребят можно иметь или не иметь — по желанию». Таких фактов можно найти не мало. Вглядитесь пристально в морщинистые ли- ца хотя бы наших старых работниц и кре- стьянок, испытавших на себе испепеля- ющую силу стихийного деторождения. Побе- седуйте с ними откровенно -об их материн- стве, и каждое слово их рассказа зазвучит для вас как стон, — ибо нельзя равнодуш- но слушать о том, как каждый год новая беременность высасывала из них здоровые соки, а затем повитухи и бабки увеличива- ли и без того тяжкую муку родов, а затем снова начинались бессонные ночи над боль- ными детьми, а затем тот или иной ребенок умирал, и мат% несла на кладбище новый гробик, а, возвратясь с похорон, горько убеждалась в том, что снова забеременела. _.': В каждый детский гробик она клала не "л только труп своего маленького, но и кусок своей жизни, свои слезы и кровь, свои меч-' ты и надежды. И в конце-концов разбитая и отупевшая, с поблекшими от слез глаза- ми, с преждевременно поседевшей головой и морщинистым лицом, старуха в 40 лет, недоуменно спрашивала себя: куда девались чс-е здоровье и силы? Для чего она каждый год беременела, если половина детей давно уже лежат в могилах, а -оставшиеся в жи- вых мало видят радости... С особенной жа- лостью, пронзающей сердце как нож, при- жимала она к себе своих девочек и заранее оплакивала их горькую судьбу, злую бабью долю. И не в результате ли всех этих многове- ковых переживаний нередко. приходится на- блюдать в наших консультациях не только «понижение воли к материнству», но и аб- солютно тупое, холодное безразличное от- ношение к имеющему родиться ребенку. Врач заботливо предупреждает беремен- ную пожилую крестьянку: — Берегите себя, а то ребенок будет сла- бый, больной. — Ну, что ж, — отвечает она, — тем лучше, скорее умрет. Ребенок действительно умирает. А череа несколько месяцев та же женщина прихо- дит с новой беременностью. И на лице у