Сибирские огни, 1933, № 7-8

вича, кроме завалившейся избенки, да пары ребят, ничего не было. С .первых же дней нового замужества по- чувствовала Поля, какую непосильную обу- зу взяла на себя. Один за другим шли годы в нужде, в безрадостном труде. Жен- щина отупела от вечной заботы: хватит ли хлеба до осени, удастся ли сколько-нибудь посеять. Коровенку бы Да лошадку, — меч- талось иногда, но пять голодных ребячьих ртов поедали все заработанное ею и му- жем, плотничавшим, батрачившим и безус- пешно тянувшимся завести собственное хо- зяйство. Поля нанималась стирать белье чемаль- сюим дачникам, к праздникам белила у за- житочных, мыла полы, топила бани. И всегда по субботам соколихины ребята носа не показывали на улицу, а сама Пелагея хо- дила нахмуренная и озабоченная больше, чем всегда. Соседки побогаче смеялись в глаза: — Где твоих соколят не видно? Ие любила Поля, когда так спрашивали. Что надо людям, к чему в чужое дело суют нос, над бедностью ее глумятся? Знают ведь, что в этот день ее ребятишки сидят голые в избе, пока она стирает, сушит и чинит им единсвенные рубашонки. Весной, чуть протаивали полянки под ок- нами изб, Соколовы ребята, сверкая пят- ками, бежали раньше всех босыми к. Ка- туки. Умирали, простудившись. Каждый жег сердце слезами. Но на их место рожа- лись другие, снова надо было не спать у зыбки, няньчнться, ростить. Эх, не того ждала Поля —- первая работница, обрядлм- вая и хозяйственная. Но, видно, судьба ждать нищей, такой же голодной старости... Так думалось, во не так вышло. Годы можно расценивать по-разному, если для пионера тринадцать лет — срок боль- шой, то для участников этих событий ка- жется, что девятнадцатый год был только вчера. Разве не похоже, что вчера было такое утро. Из ущелья вдоль Семы тянулись космы утреннего тумана. В тумане мере- щились силуэты людей и лошадей. Григо-) рий Попов знал, что не сегодня-завтра от- туда, из ущелья, нагрянут бандиты Кайго- городова. Прежде, чем поцеловать на прощанье крепко спавших ребятишек, Григорий дол- го выколачивал трубку о каблук сапога. После, оставив за собой приглушенный в подушку плач жены, выбежал из избы. 3 глянул в распахнутую дверь кузницы, хо- тел было вытащить забытый вчера в ведре с водой кусок железа, но махнул рукой и медленно пошел к оседланной лошад;-з. Вершиной Шешкулана от Катуни ползли рыхлые, посветлевшие охапки -облаков, в долине стлались еще сумерки. Из дёревни бесшумно выехала кучка> всадников и исче- зла, как растаяла в тумане. Это был от- ряд камлаковской бедноты, решившей про- браться навстречу 4-го партизанского пол- ка, по слухам находившегося где-то за Ко- маровкой. В первом ряду партизан ехал кузнец Гри- горий Попов. Тяжелое чувство от разлу- ки с семьей, оставляемой на произвол бан- дитов, от неизвестности и тяжелого ожида- ния опасности, надвигавшейся из-за гор, — прошло. 1 Григорий ехал бодро. Если бы не нужно было соблюдать осторожность, то наметом пустил бы коня по каменистой дороге. Хо- телось гикнуть, будоража эхо гор, испу- гать прячущегося в них врага. Опасность опьяняла Григория и звала к сумасшедшим поступкам. По правде говоря, в причинах, создав- ших войну, Григорий тогда плохо разбирал- ся. Сзорливый и веселый мужик всегда не мирился с приниженным положением бед- няка и часто, по-своему, «бунтарил». То от- кажется ковать хабаровским коней в самую гололедь, то в годовой праздник разожжет г-орн и примется за работу, не пугаясь «гре- ха». Но воевать по-настоящему Григорию предстояло впервые. Вскоре после окончательной ликвидации белобандитов Григорий стал одним из ос- нователей первого машинного товарищества телось гикнуть, будоража ахо гор, испу- в Камлаке, это уже после того, как он был председателем ревкома в соседней Черге. Товарищество называлось «Культура». Че- рез два года оно превратилось в семеновод- ческое; весной 1924 г. впервые засеяло склоны Камышлы чистосортными семенами, пшеницы. — Ну, паря, смолокуры теперь нас хле- бом закормят, — открыто потешались ку- лаки. А «смолокуры» отчаянно, так, как ждут любимое, ждали первых всходов. И не об- манул их чудаковатый агроном, навязавший им семена и уговоривший сеять. Не обма- нули черноземные склоны Камышлы. Пшеница взошла, вызрела и дала такой урожай, что к ним запросто, удивляясь и хваля, незваные пришли гости, все те же Хабаровы, Бартновские и Рыжковы.