Сибирские огни, 1933, № 5-6

го, только он. Вот тогда это настоящая лю- бовь»... Ирина тоже вздохнула. Они еще долго о чем-то говорили, сами забывая, о чем гово- рят, взволнованные и растерянные. Потом, до верясь друг другу, они тихонько поплакали. Они не понимали, откуда эти слезы. Им каза- лось, что они плачут от того, что жизнь страш- на и непонятна. Но это были легкие слезы, и они плакали от счастья. Они уснули с мокры- ми щеками. Сон был ровный, глубокий — сон до утра. На .следующий вечер Ирина зашла, как обе- щала, к Кольке. Они не шутили и не смеялись. Они пошли к Ирине. Шли они торопясь, хотя торопиться было незачем. Над 'трубами висела луна большая и близкая. Казалось, что и луна это только диск расплавленного металла. Ири- на поглядела на нее и недовольно отверну- лась: она не хотела ничего видеть. Когда они пришли в комнату, она первая обняла Кольку. В комнате было темно и тихо, и это длилось долго, так долго, что нельзя было поверить свету, голосам и памяти. Ничего и не было до этой ночи: жизнь только начиналась. Эта жизнь не спешила, она была горячей и неподвижной, она признавала только мельчайшие движения: вот Ирина вздохнула, вот Колька бережно по- целовал ее плечо. Они прислушивались к ды- ханию, как неведомый мир они открывали вы- пуклость лба, мускулы рук, горькую .сухость кожи, как сращиваются деревья, и много вре- мени прошло прежде, .нежели человеческий го- лос решился вмешаться в эту сосредоточенную тишину, — Колька тихо сказал: «Ирина!». Она не ответила. Она не могла .говорить, не могла даже 'шелохнуться — до краев она была полна спокойствием. 4. Тайга была упряма, упрямей тайг.и были лю- тей. 'Она смыкалась глухой стеной. .Навстречу пришельцам она швыряла .гигантские стволы. < на вцеплялась в них когтистым кустарником. Она окапывалась оврагами. Она слала в развед- ку быстрые потоки, и эти потоки сносили все. Зимой тайгу сторожил снег, летом — свирепая мошкара. Тайга чувствовала, что люди хотят ее уничтожить, и она не сдавалась. Тайга была упряма, упрямнй тайги были лю- ди. Приехал геофизик Щукин. Он привез с собой восемь вуэовцов. 'Они разбили палатку и по ночам пели частушки. Они ели рыбные консервы без хлеба и пили морковный чай, ко- торый пах дымом. Пришел шорец Ато. Он опро- сил Щукина: «Медведя не боишься?». Щукин засмеялся: «Только нам этого недоставало! Я с кулаками ночевал, когда раскулачили, а ты меня медведем .пугаешь». Потом Щукин вспо- мнил, что шорцы — отсталый народ, и он стал рассказывать о руде, которая скрыта в этих горах. Ато его молча выслушал и снова сказал: «Медведь здесь сердитый — неужто не боишь- ся?»... / Разведчики уехали назад в Кузнецк. Щукин с утра до ночи составлял отчеты. Потом он шел к Леле Ластовой и жаловался: «Я ведь говорил, что на *ог от Темира, а Мацкевич не верил. Анализ сделали — не руда — прямо золото! Надоели мне эти комиссии. .Скоро снова пое- дем. Там, Лелька, лафа! Живем, как Робинзо- ны. Я теперь ружье возьму. Жрать, конечно, нечего. Зато смешно. Ну, чего ты расстроилась? Боишься, что меня медведь с'ест? Эх, ты, ду- рашка! Давай лучше целоваться!». В тайгу понавезли рабочих. Падали старые деревья. Пищали пилы. Люди сколачивали ба- раки. Копылин написал стишки и, послюнявив листок, прицепил его к стенке: «вот тебе и стен- газета!». Приехал Маркутов и прочел доклад о международном положении. Соколова закри- чала мужу: «Гляди — тараканы!». Она не то сердилась, не то радовалась: без тараканов жилье ей казалось нежилым. Жизнь в тайге становилась крепкой и ясной. У людей были синие карты с белыми прожилками. Они не гля- дели ни на верхушки деревьев, ни на белок, которые проворно лазили по стволам, ни яа бледно-голубое небо. Они глядели только на землю, они рвались в глубь земли: под их но- гами было железо. Далеко окрест были слышны громкие взры- вы. Бригадир подрывной бригады Костя Адрги- анов упал с горы и сломал себе ногу. Шухаев сказал: «Ну, Костя, поедешь теперь в Кузнецк. Там спокойно». Костя стал спорить -«Это, то- варищ Шухаев, совершенно неосновательно. Я себя знаю — через три дня поскачу. Зачем я по- еду на 'экоплоатацию? Мое дело другое». Он поморщился, чтобы не закричать от боли. Раз- дался взрыв — это работали товарищи Кости. Костя отвернулся к стенке и в тоске забормо- тал: «.«Как это я оступился?». Стройка ширилась, как весенняя вода. Из Кузнецка люди прошли в Мондыбаш. Из Мон- дьгбаша они двинулись к Темиртау, другие по- вернули на Тельбесе. Людей в стране было мно- го, и тайга, что ини день, уступала несколько саженей. Снова шли строители: колхозники, казаки, бабы, комсомольцы, летуны и раскула- ченные. Снова женщины вязали узлы, на ко- шевках брякали ржавые чайники, и вопили раз- буженные ребята.

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2