Сибирские огни, 1933, № 5-6

— В бане бы помыться... Степунов тихо тянул .свою дурацкую песню дро трех старушек. Десюков уже собирался в яуть. Председатель ревкома подошел к Небывае- ву. — Выйдешь /целым из тайги — передашь в Комитет записку. Скажешь от учителя Седой- кина из Аяна. А ты кто? — Рабочий временных мастерских, — корог- ко ответил Небываев. А Олешек все глядел на пепел, нараставший на углях. Винчестер его висел на .сучке. Оло- чи сушились у огня. Он как будто никуда не собирался. Несколько раз подходила Никичен, звала его, торопила. Тунгус Завыдда уже навьючил оле- ней. Олешек сидел, вытянул босовые ноги, думал о красных. «Зачем они искали врага и, найдя его, заму- ченные, еще полные голода и жажды, сноиа уходят в тайгу, более страшную, чем враг?». Он слышал рыжего и теперь понял это, изу- мившись их преданности его нищему племе- ни. «Нет, они не солдаты, как сказал в Чумукане Хачимас!» Олешек обулся, раскидал костер, снял с суч- ка винчестер и подошел к Небываеву. Он подал ему обе руки в знак почтения, сло- вно старому человеку. И Небываев подумал, что Олешек прощается. Ему было жаль расста- ваться. — Уходишь? Ну, прощай! — Нет, — ответил Олешек. — Назови мне то место, где можно сделаться большевиком. Ее ли надо, я выйду с тобой на большую реку за каменный Джуг-Джур. Там, говорят, тоже тай- га. Небываев крепко пожал ему руку. — А дальше не хочешь? В город? Там нет тайги. — Если надо, пойду с тобой в город. Что сказал, то сказал. Возьми меня. Никичея тащила Олешека за винчестер к оленям. — Что делаешь? Ни я, ни Хачимас больше не увидим тебя. Ты будешь, как мертвый. — Что оказал, то сказал, — повторил Оле- шек. — Идем с нами, и ты (будешь такою, как я. — Я хочу быть такой, как Бунджи. — Я хочу быть таким, как болшики. Идем с нами. Они хотели одного и того же. Но Никичен сказала: — Я не пойду. Закон велит нам жить и уми- рать в тайге... Никичен заплакала. Отчаяние наполнило ее сердце. И к нему еще прибавилась обида, — Тугнус Завыдда продал красным оленл с бу- бенцами, на котором она ехала, и две унмы му- ки. Он получит за это хорошую плату, когда придет на Уд в стойбище и скажет охотникам: «Идите на оленях в Аян за порохом, мукой и дрелью». А она — Никичен, пойдет в Чумукэи пешком, потому что тяжелы у Завыдды вью- ки. Партизаны уходили в тайгу, толкая вперед свои усталые ноги. Олешек вел оленя с бубен- цами. И пихты, одетые в синюю хвою, качали лапами, словно одобряли их мужество. А Никичен, с лицом, обращенным вслед ухо- дившим, долго стояла на тропе. 12. ПУТЕШЕСТВИЕ В НАСТОЯЩЕЕ. Десять лет пронеслось над тунгусскими стой- бищами, и одна из июльских ночей опустилась над Лугуром. Скала Сырраджок коснулась звезд. Ик было немного в облачном небе. У подножья скалы, как вода, стояла в каждо.л углубленьи тьма. Спало море. А на берегу слы- шались удивленные крики женщин, возгласы мужчин и смех. Поодаль, над рекой, у ле-а ю- рели костры. Толпа стояла у скалы в темноте. — Смотри, Улька! — крикнул юноша. — Я не вижу, Чильборик! Куда .смотреть? — скажи мне. — Смотри на Сырраджок, где висит кусох белой дрели. И старуха вместе с другими обращала к скале ивой мутный взгляд. Глаза ее, с'еденные за долгую жизнь дымом костров, почти ничего не видели. Рядом с ней стояла Никичен, держа на руках своего маленького сына. Ребенок спал. Ники- чен, забыв об этом, кричала, топала ногами от радости. Она видела на дрели в слабом кону- се .света чудесные тени. Они плакали, смеялись,, работали. Потом она увидела широкую реку,, на берегу которой трудились люди. Голос из темноты сказал по-русски: — Это. Днепроотрой строят, товарищи тунгу- сы!.. Никичен обернулась, проследила полосу све- та, падавшую широко хвостом серебристого бо- бра и снова уставилась на полотно. Реки уже не было. Ната Вачнадзе смотрела оттуда на тун- гусов печальными глазами. Всадники мчались в горах. Тунгусы криками подгоняли их. Над толпой сгоял рев.