Сибирские огни, 1933, № 5-6

стоинство — -отсутствие, или, во всяком слу- чае, очень незначительное количество проза- измов. Отметив эти достоинства, мы, конечно, дол- жны сейчас же поставить вопрос об их связи со смыслом стиха. И музыкальность, и на- груженность образами могут или помогать уяснению читателем этого смысла, делать его ярче, реальнее или, наоборот, затемнять, за- труднять его понимание. Автор может со- знательно итти на это «затемнение», выбирая из нескольких выражений не то, которое наи- более точно и ясно, а то, которое звучнее и цветистее. Наконец, музыкальность и образ- ность могут даже просто существовать для поэта как бы «рядом со смыслом» или даже «сами по себе»; вспомним, например, попытки символистов дать стйхи, где была бы только музыка, лишенная смысла (в обычном пони- мании этого слова); вспомним имажинистов, утверждавших, что стихотворение всего лишь «каталог образов». Как обстоит дело у Н. Алексеева? Возьмем такую строфу: Живым — пути туда, где гуще Пел пульный гул, который нам 1 Напоминал в листве цветущей Гуденье, данное пчелами. («Герои»). Пробравшись, через три цепляющихся друг за друга придаточных предложения, к смыслу этой строфы, мы обнаруживаем в ее основе отнюдь не сложный и весьма не новый образ: «живым пути туда, где п у л и г у д е л и , к а к пч е лы». Это не случайность, как не случай- ность и «гуд, напоминающий гуденье», при чем не просто «гудение пчел», а «гуденье, дан- ное <!) пчелам». Не случайность это потому, что подобных мест не мало. Тому доступен сизый лоск, Добудет кто из перегноя Жир, точно желтоватый воск, Перо добудет голубое. («Косатый). Мысль четверостишия, — до которой здесь добраться еще труднее, чем в первом приме- ре, — очевидно, следующая: «тому достанется селезень, кто его добудет». Как видите, мысль не весьма глубокая. Следовательно, дело не в ней, а в тех красочных пятнах, которые здесь кладет поэт. В «Ружье», описав встречу с медведем, ав- тор заканчивает стихотворение так: Этот случай расскажет о том, Как таежникам — нам — не напрасны Два ствола и центральный патрон, И в патроне — пистон безотказный. И, разумеете^, читателю ясно, что совсем не для того «огород городился», не для того пи- салось стихотворение, чтоб доказать ту никак не требующую доказательств истину, что на медведя лучше ходить с ружьем, чем с дубь- ем. Дело в самом описании схватки, в «тра- гической -судьбе» охотника. Еще пример: Косатого один аиэей Веселый селезень свиязи. Вопрос разрешается, опять-таки, не слиш- ком актуальный: «кто кого сизей?» И дело, следовательно, не в нем, а в чем-то другом, в данном случае — в игре созвучий. Значит ли это, что стихи Н. Алексеева не нужны? Ничуть! Было бы вредно и глупо вычеркивать из советской литературы поэтов, стихи которых хотя и не блещут новизной и глубиной мыслей, но пленяют нас своей му- ' з-ыкальностью и красочностью. Представьте себе, что получилось бы, если б все наши по- эты были похожи друг на друга, как горо- шины, если б мы потребовали немедленного уничтожения всех отличий и оттенков в их^ методах работы, в их способах воспроизведе- ния действительности. Будем спорить, будем доказывать плодо- творность того или иного метода и малую эф-,, фективность других, но будем помнить, что многообразие, — при единой идеологической устремленности, — будет не слабостью нашей поэзии, а великим достоинством. 6. Лично мы не считаем метод Н. Алексеева наиболее плодотворным. Мы слишком ценим для этого четкость композиции, железное, ло- гическое развитие мысли и ту изумительную конкретность, чувственность образов, которая характерна, например, для Э. Багрицкого. Как-то в частном разговоре Н. Алексеев 1 .сказал, что ему не нравится Багрицкий. Эт© очень показательно. Действительно, принци- пы построения образа у них совершенно раз- личные. Н. Алексеев часто кладет краски одну на другую не потому, что дрогнула кисть, а потому, что его увлекает неожидан- ный эффект, получающийся в результате. Вишней щеки намалинит или Лампа мира — солнце — реже Посещает небосклон. Вызванное первой строкой представление немедленно вытесняется другим, так как слово «посещает» заставляет нас представить себе солнце в виде какого-то живого существа (лампа, как известно, п о с е щ а т ь не может). Сравните у М. Герасимова: Гудки орлами рвутся в небо, Простреливая высь. Посещающая небосклон лампа и прострели- вающие высь орлы — явления одного по- рядка. Давать несколько взаимно исключающих Сравнений любили, между прочим, -имажи- нисты. На небосклон белков зрачок луною, Стосвечной лампочкой ввернуть (В. Шершеневич). Это означает, что для поэта каждое срав- нение имеет самодовлеющее значение, что сумма этих, порою противоречивых образов, по его мнению, дает больший эффект, чем последовательное развитие одного из них. Следовательно, поэт не ставит задачей вы-