Сибирские огни, 1933, № 5-6

«Сто сорок ггудов... Ежели на базар... Конши- ка можно купить... Сын, говорит, здоров-ый вымахал...» Голова медленно опустилась на грудь, В но- су чуть слышно посвистывало. К нему на кри- вых ногах ковылял улыбающийся ребенок. «Скорей, скорей», — да ал малыша, присев на корточки. Розовые ножонки тонули в песке. За мятами шла черная собака, рвала за .рубашку, рычала. Надо отогнать ее. Тузин бросился на wee, схватив палку... Открыл глаза, дико ози- раясь, бормотал: — Сын там... Поеду... (Будто я ничего не слышал, чо тут Кузька про меня плел. Приеду | и в правление, так, мол, и так... Только без подарка к бабе шляться не резон. Сережки бы серебряные с петухами раздобыть... Хорошо ей... Вспомнив про серьги, .сплюнул, губы его по вело куда-то в сторону, мочки ушей и щеки горели, режущий крик женщины все еще не растаял: — Ой, батюшки, обокрали... Сережки новень- кие, серебряные... Нащупав тяжелый замок, он просунул пеш- ню и рванул с ожесточением. Хрустнуло дере- ве, .отдавая пробои. Дверь распахнулась, скрип- нув надорванно. Все лицо обдало птчятныч из- бным теплом. Тузин туда-сюда пов.ел носом, пахло топленым молоком, блинами. На стоне — новая стеклянная лампа на длинной ножке, с го- лубыми цветами. Возле кровати — зыбка, бли- зко, чтобы можно ночью качать нотой. Намя- тая постель еще не утратила запаха женского тела. За светив лампу, прошел по комнате, ог- лядывая беленые стены, отрывной календарь с альпинистами на голубых льдах, сунулся в пе- чку, повытаскивал горшки, замарав лоб в саже На минуту поборов острое ощущение голода, толкнув ногой дверь в горницу Веревочка, схва тывавшая замочные кольца, лопнула. Посреди пола, как на гумне, ворох пшеницы, крупной - зерно к зерну, точно из красной меди лигой, такую отбирают на семена. Сунув лампу на , ящик, припал на колено, пропуская сквозь паль- цы тяжелые пшеничные ручейки, попробовал на зуб — твердая, (сладкая, пахнет полем, — давно такой не видел. — Ежели на базар два воза... — Дыхнул го- рячо. На минутку погасив жадность, вернулся в кухню. Стал собирать ужин, на ходу хватая блин. — Где она, подлюга, хвостом своим треп- лет? — проскрипев, распаляясь. — Ну, погоди... Целого места не оставлю.... Будешь у меня в нотах валяться. Не успел сесть за стол, как в сенях загово- рили половицы под смелыми шагами. Вором го прыгнул к двери, опустил крючок. Кто-то поп робовал за .скобу, второй раз, третий, все оиль- не и сильнее, а потом женский голос, неузнава- емый, требовательный: — Открой. — А-а-а, хозяйка пожаловала, — ехидно про- скрипел, ухмыляясь, и сразу же рявюнул. — Говори, с кем снюхалась? Сознавайся по-доб- ру... Слышно, как учащенно дышала женщина, не- довольно кряхтел ребенок. — Муж за ворота — жена за гульбу. Теперь, попляшешь на холодке, — рычал Тузин, багро» вея. Сквозь дв.ерь пробился увещевающий стар- ческий голос: — Не ломайся зря, Василий Андрояович, з отворяй ио-добру. Женщина с малым детем H J руках... В груди похолодело, ровио льдинка запала, терпкое предчуствие чего-то недоброго овладе- ло воем телом: «Не зря Лушка старика позва- ла». Послушно откинув крючок, пропустил их, обливая жену леденящим взглядом с голтвы до ног. Она показалась ему незнакомой, неари' ступно строгой. Тонкие брови ее окаменели в суровом напряжении. Бородавочка на лбу, в прошлом совершенно незаметная, теперь выпи- рала, будто хотела уколоть одиноким черным во- лоском. Глаза, то опущенные в пол, то подня- тые на потолок, ускользают от взгляда мужа. Волосы коротко острижены. На голове вместо рваной песочного цвета .шали — красный шарф с зелеными каймами. Маленькое лицо выгляде- ло еще красивее, но на нем лежал оттенок глу- бокой отчужденности, будто она видела этого человека впервые и ей неприятно. Во всей ее низкорослой фигуре—что-то ершистое, непри- миримое. Уложив ребенка в холстяную зыбку, она молча сбр01сила шубу, сказала (старику, Фо- ме Стогову, усевшись возле печки: — О посеве заседание было и вот до какой перы затянулось. — Ну, ну. Хорошее дело, — одобряюще ото- звался тот. — Заранее все (обмозговать над>,.. — (Собрание... Где-нибудь на сеновале. — Тузин (сверкнул крысьими зубами, сунул руки в рваные карманы, окаменяя кулаки. Лукерия Гавриловна смело вскинула голову и отталкивающе посмотрела в его глаза, руки опустила иа бедра и, покачиваясь, выпалила: — А хоть бы и на сеновале — твоего тут де- ла нет. Я с тобой расписанная.