Сибирские огни, 1933, № 5-6

— Я не свят дух, почем мне знать, — огрыз- нулся тот. — Вое сердце изболелось, что я кол- хозу робить не пособляю, а встать не могу. Спина отнялась, ноги... Едва по избе, ползаю. Редькой натирал — никакого полегчания нет... — Ага-а, полегчанья нет? — Председатель вскинул голову и прямо в глаза метнул. — Ви- жу я, Василий, что хшорь у тебя дурная. Ле- чить тебя круто надо. Ты вот что, друг, зав- тра же выходи на работу, -семена сортировать. А ежели эта работа табе вепонутру, — катись из колхоза к чертовой матери. — На нога встану — на заработку отправ- люсь в город, — угрюмо сообщил тот. — Бу- мажку мне припасите, как я есть . отходник... ' Вечером, позвав жену, обдал ее горячйм -топотом: — Я, Луша, при моей грамоте в городу лег- кую службу найду, заработку хорошую. Те- перь там людей с руками -рвут. Уедем отсюда. Ну их... — Никуда я не поеду, — заупрямилась та. — Тут мне все знакомо, а там чо я делать стану? Ты иди лучше семена 'сортируй. — А ты чо учить меня хочешь? — резко от- толкнул <жену. — Ты сполняй, чо тебе, муж го- ворит, а то живо... Сухарей на дорогу сготовь... В городе легкой работы не нашел. В одном месте колол дрова, в другом мел улицу. Спал то на вокзале, то в лачуге для бездомных, иногда ухитрялся провести ночь в «Доме кол- хозника». Жене не писал, утешая -себя: «На а ду место — сразу вытребую ее». Махнул во второй город, но и там не лучше, потом — в третий, в четвертый, все дальше и дальше от родных мест. Осенью таскал кирпичи на третий этаж, с непривычки шину набил. Уво- лился. Все чаще и чаще порывался домой, но каждый раз старался усовестить -себя: «Вер- нусь с заработков в той же рубашке и шап- чонке, бабе в подарок ни одного ситцевого клочка не привезу — засмеют в деревне». По- '' шел чистить тротуары, огребать снег с крыш. В город врывались запахи весны, пьянили, звали в полевые просторы. Вечерами Тузин выходил на главную улицу, -откуда открывал- * ся далекий вид на реку, на увалы, смотрел на снежное поле, на коричневый березняк, пе- реносясь в родное село. — Пошлю бабе письмо, пусть мне про Bje отпишет. Дерну домой, — решал неоднократ- но. — Истосковалась -она ггам. •Как-то вечером он проходил по в-окзалу, за- глянул в- буфет. Столы накрыты белыми ска- тертями, на тарелках — горы хлеба. Сунулся туда, но человек в длинной шинели ухватил «го за рукав: — Нельзя, — это для колхозников. — Я тоже колхозник, — схватился за кар- ман. — У меня удостоверение есть. — Иди, иди. Знаю я тебя. — Толкнул в спи- ну, проворчав: — Много вас тут таких шля- ется... Зал заволновался, какие-то люди без бага- жа 'бросились к выходу. На плечах многих блестели горластые медные трубы. — Идет, идет... Делегации из алтайских районов... Людской поток захватил Тузина и выбросил на перрон, -слепка запорошенный хрупким снежком. Мягко остановился поезд, казалось припал к земле, поджав чугунные лапы. Из вагонных дверей вываливались люди в дубленых полу- шубках, длинных тулупах, с -мешками за пле- чами, с кожаными сумками, бабы в простых шубейках и серых шалях. Музыканты наду- лись. Медные трубы заметно колы-хнули воз- дух, заверещали, загудели, запукали. Казалось, •дрогнуло серое небо от неожиданных криков - — Да здравствуют колхозники! —- ... авствуют ударники социалистических полей!' Тузин, недоумевая, подергивал -плечами. Гла- за его разгорались, уставившись на людские ручейки, выливавшиеся на перрон. Вдруг з дверях ближнего вагона мелькнула заячья ушанка, огненно-красная шуба и такая же б - рода. Ласковый' ветерок запутался в ее пыш- ных клочьях. Знакомая борода. Со всей си- лой рванулся вверх, как гусь на взлете. На гу- бах трепетала приветственная фраза, но он еще сдерживал себя: '«Не может быть. Я обоз- нался. 'Куда его понесет? Он дальше своей де- ревни носу не показывал. Нет, однако, он...». — Кузьма Фомич! — гармнул, бросаясь на- встречу, (пробивая себе путь локтями. — А-а! Сусед! -Где живешь? Чо робишь? — выспрашивал бородач, стискивая (руку одно дерев евца. — Да, тут... в (одном месте... — Видать, хорошо у вас в городу? — Какой чорт хорошо. Гляди, дак, нее ноги протянут. Жрать совсем нечо. У нас-то в кол- хозе как? Неужели так же? — Мы зажили по-настоящему! Недели две прошло, как подсчет весь подвели. За трудо- дни со всеми колхозниками расплатились. Я сотняжки две хлебц-а получил, другие так ж»;, кто не ленился. — Две сотни? Пудов?! Да ты шутишь, Кузь- ма Фомич? Пшенична 1мука на базаре — круг- лая сотня за один пуд. — Нет, лошто мне шутить... i .