Сибирские огни, 1933, № 5-6

— Ей к лицу легкая шаль, зеленоватая, как 'свежее сено. — Вздохнул завистливо. — Ежели <бы дали мне ордер на сто рублей, я бы ей всего накупил. Всин Кузьке дали ордер, так ан отоей толстухе нахватал. Нарочито, изо всех сил стукнул воротами. Она услышит знакомые шаги, вскочит, обра довавная, улыбающаяся, лампу засветит. На круглых руках ее зазолотится мягкий пушок. С приятным трепетом постучал в окно, сгек- ла заавеиели ожесточенно, двум-я прыжками •обогнул пятистенную избушку. В темных се- тях нащупывая скобу, прервал дыхание. Сей- час босые ноги торопливо прошлепают по кра- шеному полу и мягкий голос прозвучит: «Кто там?» Минута, вторая, а в избе все тихо. Ту- зину показалось, что он слышит как шеборчат в пазах в щелях тараканы, как звенят капли, падающие из проржавевшего умывальника. Со всей силой бил в дверь ногой, уминая непо- нятную дрожь. — Совсем заспалась бабенка... Барабанил настойчиво, долго. Даже окна вздрагивали, а за дверью попрежнему стояла жуткая тишина. Плюнув на ладонь, рванул скобу. Что-то звякнуло, подпрыгнув. Пробои зашипели по-змеиному. — Замок? Ее (дома нет? Где же она, паску- да, до вторых петухов таскается? — Губы его сразу высохли, захотелось пить. — В самом деле, связалась с каким-нибудь кобелем. Бросился искать пешню, повторяя: — Я и раньше замечал, что она насчет му- жиков слаба. Сына, наверно, уморила, а сама по рукам пошла. Ну, погоди, дождешься... Муж за ворота, а ты лодол в зубы... — Е"о трясло, белесые глаза горели. Год тому назад он ушел из дома, заявив правлению колхоза: — На заработку ухожу. Место присмотрю и бабу туда передерну... На него махнули рукой, сказав: — Тебе виднее... Уговаривать больше не будем, но и назад потом не просись: на порог конторы не пустим. До этого он всю зиму провалялся на крова- ти, жалуясь на беспричинную боль в груди, - раз десять выгонял из своей избы бригадира, предлагавшего ехать за сеном, рычал: — Измываешься над хворым человеком, яз- ва такая... Рад не рад чужому горю. Частенько заходил к нему сосед, дед Фома, мял свою длинную бороду, ггак что жесткий и светлый, как сивый освост, волос скрипел. — Здорово ночевали! Лежишь все еще, ра- ботничек? Ручки, ножки расправляешь? — Я — человек хворый. У меня грудь... — Грудь, грудь... У В'Сех она есть — грудь. И как вас только лечить таких хитрых хвору- нов? — Подсаживаясь к кровати, уставлялс» на него укоризненным взглядам, качал голо- вой, спрашивая: — Скажи по совести, Василий Андронович. почему ты допрежь колхоза мочи не спал? В полночь бывало выйдешь на двор — стучит сосед топором, как дятел носом. — По совести спрашиваешь? А доказывать не побежишь ? У тебя ведь язык-то, как бото- ло. —• Туэин, приподнимаясь на локте, вертел папироску, скрипел. — Сам знаешь почему... — Как я могу знать: чужая душа — потемки. — А потому что в колхозе фалалеев много: бородами небо подметают, а работать их нет. — Ты у них, у фалалеев этих, за главного? — Закрой хайло, — приказывал тот. — Я — хворый. Давай лучше курнем. Затянувшись табаком, пускал дымчатые фи- .гуры, задумчиво щурился, продолжая впол- голоса: — Как ты не хочешь понять, что раньцк все было мое... А теперь оно чье? Общее... Чо же я буду спину ломать, стараться... Какой мне барыш от этого? — Да, ведь, стыдно подико на кровати-ю лежать день-деньской? — Я, говорю, мворый. В горницу заглядывала жена Тузина, низко- рослая, «руглотелая, кидалась словами: — Его вагой не поднимешь, дядя Ф'ома. Ожирел, как старый кот. — Ну, ты там... Замолчи, а то живо, — ры- чал муж, дергая тощими бровями. — А чо ты жрать будешь? — приставал ста- рик. — Хлеб нынче станут давать по трудо- дням... — И мне дадут. —- Нет, не дадут. За что тебе? За то, чю кровать пролеживаешь? — Пайку дадут. Всем дают. Среди зимы приезжал человек вербовать ра- бочих на постройку цементного завода. — Поезжай, там харч хороший, товар вы- дают, — советовали Тузшту. Но он отмахи- вался : — А ну вас к лешему. $ам в шахту какую- нибудь опустят. А мне покамест жизнь не на- доела. В весеннюю ростепель пришел к нему сам (председатель колхоза, холодно поздоровался, на лавку сел не спеша, больного внимательна ощупал колючим взглядом и, сердито кашля- нув, спросил: — Скоро твоей хвори конец?