Сибирские огни, 1933, № 3-4

Но-чка темпа Я бо-ю-оя... А я все смотрю на игроков. Деньги на кону усохли. Дядя-Цыпунов сидит весь красный, а бородач побледнел, ру- ки у него задрожали... — Ребята, — кричу, — тут человека азартно обыгрывают, а вы пляшете! Гришка замер на полушаге. Сашка краб выскочил вперед, голос у него был очень звонкий: — Слышишь, дядя-Цыпунов,. Уне го- дится на деньги играть! Сколько раз те- бе говорили? Подлетел Сашка к бородачу: 9 — Сколько проиграл? Ну-ка? У того и карты из рук выпали: — Полсошя'шки, — говорит. Ребята переглянулись. Так всей куч- кой мы и подошли к кровати. Дядя- Цыпунов прикрыл свои карты, бородка у него кверху метнулась, глаза прижму- рил, как кот. Тут у нас и произошел первый клас- совый спор, хотя дядя-Цыпунов изо всех сил старался все в шуточку пере- молоть. —• Ребятушки, — говорит, — голифа- стые вы сосунки, право. У мамы спро- сите: карточная игра! ^вполне культур- ная , за1эава. Ребятушки!, 1молоДые... За Цыпуновым, глядим, притулился Тушканчик. Счетовод тонконогий, — т,ак, кукиш какой-то: головенка клином, уши торчат. А но-ос! Bcie 1 лицо в нос ушло, не нос, а руль. Притом — тонкий и чуть набок. Про Тушканчика не гово- рили «он идет», а просто — «он рулит». — Пр-рикажете в конторе кр-раси- вую жизнь искать? —• это он- прогну- сил. Вижу, Ванюша Дитя подался вперед и лениво так процедил: — А что ты понимаешь под красивой жизнью ? Тушканчик испугался, язык прикусил. Пойми, Ванюшу прозвали Дитем в шут- ку: рост у него был под притолку и си- ла медвежья. Дядя-Цыпунов на него прищурился и говорит: — Эх, ребятки, в самом деле, настоя- щая сласть в жизни вам неизвестна. Ну, — бильярд, ну, — девочку, ну, — вы- пить, что ли! Бывало в лузи становили по сотне... щелкнешь, вот и интересно. Эх, да мало ли что было в девках! — Вот Нинка-маляр красивую жиз] ведет, — ввернул тут Сашка Краб. Нинка со мной через кровать жид Верно, завидная была девка: волосы ней нежные, волной и очень белое тел ослепительное! С парнями Нинка слив ком податлива была, — на то и нам кал Сашка Краб. Цыпунов ему со' строгостью ответи — Ей по красоте много положено, нее же много и спросится. Гришка хихикнул: — В раю или в аду? Цыпунов пристально на него взгл! пул, без улыбки. Тут вмешался Вовк Папуаеихом его звали за кудри да толстые губы. Умница был первый. — Дядя-Цыпунов, а мы и не знал что жизнь у нас некрасивая. А мы, д раки, думали, красивее вас никто свете не живет. Все-таки, дядя-Цып нов, на дикой земле; гигант строим, j еще социалистический...? Дядя-Цьгпунов смерил Вовку глазам —Вовка 16ыл очень маленький, хотя коренастый. — Строит власть, а не мальцы. В г роде вон церковь свалили. Поди, реб кок, погляди, какой там кирпич. Ей на триста лет хватит. — Ах, и кирпич...—Тушканчик заст нал. Вовка насторожился: — Что ты хочешь этим сказать? —Ничего. Утри молочко на губа: тогда раскусишь. Тут я не вытерпела: —• Неужели, ребята, не ясно? Во-пе вьгх, церковь не надо было ломать, а з< вторых, наша строительство никуда л годится. Вот чего он хотел сказать! Цыпунов повел круглым плечом, i вот эдак: — Бабы, — говорит, — все Хавронь Херувимы подколесные... Это была ходовая; шуточка ДЯДИ-ЦЕ пунова. В нашей комнате обыкновеял смеялись. Но здесь дядя-Цыпунов i рассчитал. Ребята рассердились—у мен пойми, кое-какой авторитет был. Гришка Буикус покраснел ярче свое майки: — Прикуси язычок, дядя - Цыпуно: Ты куда попал? В темный барак, 41 ли, к неграмотным крестьянам? Мы, Л дя-Цыпунов, москвичи, тертые комсз мольцы, нас на проведешь. Насчет зо