Сибирские огни, 1933, № 3-4

вставляли свои замечания, мудрые N H старчески взвешенные: — Он с (беленькой ходит... У которой зеленая шляпа и фильдеперсовые чул- ки, розовые... — На Канавной третий раз дегтем ма- жут... — Там мальчишки драчуны...' И руга- ются (по-матери. В восемь дымчатые 'бревна домов се- рели и тени наливались зыбкой' тьмою. В восемь возле некоторых ворот звене- ли острые крики: — Девчонки!.. Варька! Глафира! до- мой!.. Сию минуту!.. И улицы начинали медленно, нехотя пустеть. 2. Однажды в восемь часов, когда мате- ри хлопотливо принимались уже скли- кать своих ребятишек, острый вой .про- резал затихавшую улицу. Головы — мо- лодые и старые — повернулись на этот необычный звук. На мгновенье все стих- ло. И в этой тишине резче и об- реченней (повторился совсем | нечело- вечий, дикий и яростно-беспомощный крик. Женщины повернули головы в ту сто- рону, 'откуда несся он. Женщины сжа- ли губы и неодобрительно покачали го- ловами. И чья-то шустрая девчонка с заблестевшими глазами, с глазами, в ко- торых тлелось разбуженное любопытст- во, сказала: — Это у Никоновых, во флигере квар- тиранта ребеночка рожает! — У-у!.. цыть ты! — накинулась на девчонку мать и погнала ее домой. А крики, дикие и неудержимые, злоб- ные, и молящие, неслись по улице гром- че. острее и бесстыднее. Женщины угнали детей по домам, а сами остались на улице. Они оживились. Они сошлись друг к Дружке поближе, потеснее. Вслушиваясь в стоны рожав- шей женщины, они вполголоса, как буд- то громкие голоса их могли .потрево- жить то, что происходило' в этот вечер за 'Стенами чужого жилища, говорили о той, 'которая мучилась в предродовых схватках. ( I i — В родильный не м : огла она, что ли? — До последних месяцев в скрытно- сти держала свою утробу. Стеснялась. — Как не стесняться!? Набегала себе \ брюхо от парней... вот и страдает те- перь. — Парети-тю тут, пожалуй, не винова- .ты... Она, скажите на милость, с жена- тым мужчиной хороводилась. У него двое детей! — Ай-яй!.. Да ей бы, твари, глаза за это выхлестать стоило бы!.. С женатым? Да еще двое детей! Ну и народ пошел! Сволочи! — Действительно! Настоящие своло- чи ! Крики как бы обнажаются: они наг- ло попирают крепкие законы вечера и тревожат и (будят какую-то обиду. Жен- щины переглядываются и, подавляя вздохи, укоризненно отмечают: — (Срам какой!.. Всю улицу трево- жит... ' — Первый раз, наверно... Непривыч- ная. — Молоденькая. Поторопилась забрю- хатить, вот и мается теперь! Вдруг они умолкают. Достигнув край- него и непереносимого предела, стоны вдруг обрывается. Последний ярост- ный крик. Потом тишина. Женщины настороженно слушают. Кто-то из них вздыхает. Они чувствуют, что там, во флигеле у Никоновых родился человек. 3. На стенах прыгают зайчики. Утреннее солнце прорвалось сквозь какую-то щель и ласково трогает стену. Утро соч- но и свежо опрокидывается над городом За стенами заглушенные голоса раз- др.аженно встречают новый день. — Пускай устраивается где-нибудь! Этак что же теперь будет? Ребенок пи- щать цельными днями станет, беспокой- ство! Гадость! — Тарифная она... — Ну и мы тоже! Подумаешь!.. Мы без детей пускали. — Конешно... Дак как же ее выста- вишь? . Но, покрывая глухие голоса за сте- ною, остро и беспомощно тянется дет- ский писк. И зайчики на стене меркнут. Бледная неумелая рука обнажает .грудь и толкает сосок в розовый и влаж- ный ротик. На мгновенье писк прекра- щается. Но только на мгновенье. По- тому что (вслед за этим он усиливается, , он разрастаатся и вырастает в неперено- симый, томящий плач, в острую и непо-