Сибирские огни, 1933, № 3-4

давил его в землю и взял купца за ру- ав. От этопо игрижоснования Гучинсон риигел в себя. Возбуждение его мгно- венно улеглось. Он повернул голову к 1ебываеву, вынул трубку изо рта и из- ,ал сердитый звук — Уот! Лицо его сказилось бешенным презрением. Он тряхнул руку Небываева и снова сел а землю. — Стерва! — сказал Десюков, — оре- ать бы его из берданы. — Уот! — повторил презрительно Гу- мнеон, ничего не понимая. Комиссар помотал головой « задумал- я. Положение не казалось ему таким фостым, как Десюкову. Это был враг, 0 не тот, ради которого они шли сюда ягаозь тайгу. И с ним, — Небываев знал •то, еще не настало время ссориться. Кругом стояли тунгусы, тихие, нищие и смелые охотники. Где возьмет он для них табаку, пороку и муки, которой гак жадно ждали? А близко за пенистой толоеой мели у горизонта, у синей лен- гы, расстилавшейся над водой, дымила цхуна, полная товаров. И Небываев ска- >ал Гучинсону: — Торгуй! Тунгусы исчезли в шалашах и ноя- тлись снова. Они сложили у ног Гучин- :она черно-бурых лис без мордочек, и эыжих, связанных за хвосты, И белок Зимнего урожая, как пушистый букет, перехваченных сухой травой, и соболей, завернутых в черное сукно—от солнца. : Гучинсон улыбался. На багровом ли- де его блестели зубк. ! Он никогда не сомневался, что хоро- ший купец всегда выйдет из .положения. Но все Же дело представлялось ему не- завидным: тунгусы были трезвы, рядом la земле и .на вьюках сидели «болше- зики» и нельзя было торговать спир- том. V Тогда Гучинсон назвал свои цены. За кулек ржаной муки он просил собо- йя, за кулек пшеничной — двух. А бе- рок ценил на вес, требуя столько, 'сколь- ко весит банка пороху или кирпич чаю. Он брал только беличьи спинки, и лис- Огневок, и лис-крестовок и шкурки выдр вета кедровых орехов. Он мотал голо- ой, когда ему приносили шкуры мед- едей и волков. 1 И Никичен, глядя в его светлые глаза, Думала, не боится ли он Нгаленги так же, как она. А старик Аммосов, глядя в его глаза, светлые, как капли дель- финьего жира, думал, не вернулся ль к ним на своей крылатой лодке Борода- тый Волк? И богатый Осип, имевший соболей и куниц, отступил перед его алчностью. Тогда комиссар Небываев вьгнул на- ган и оказал Гучинсону: — Пошел вон! — Очень хорошо, — Гучинсон напой отпихнул меха, захрипел трубкой и по- шел к берегу, никем не провожаемый. Только одна Никичен шла за ним, гля- дя на его широкую спину и ноги, обу- тые в желтую обувь, блестящую, как медь. Ей было жалко, что он так неудач- но покидает их берег. И когда он гото- вился сесть в шлюпку, она тронула его за руку и оказала: — Торгуй. Она показала ему каптаргу, вышитую для Олешека. Он взял ее, долго раз- глядывал и вертел в руках. Его пустые глаза с удивлением смотрели на Ники- чен. Каптарга — кисет из оленьей замши —'была вышита -с чудесным искусством. На желтой ровдуге синели бисером ки- тайские пальмы; казалось, перья их тре- петали от ветра. А под пальмами — бледные цветы (тундры: розовые: смо- левки, белый мак и камнеломки, выре- занные из лоскутков оленьих шкур. По краю кисета, где лосиный шнурок был продет в дырочки,—выпушка из бар- сучьего волоса, и на каждой .петле пу- шистый глазок. Гучинсон глядел холодными глазами на каптаргу и ни о чем не спрашивал. И Никичен не сказала о старом кама- дане бабушки Лючиткен, с которого вы- шивала узоры, и только повторила: - - Торгуй! Гучинсон небрежно сунул кисет в кар- ман, вынул бумажник и подал Никичен радужную бумажку: двадцать пять руб- лей. О, эти царские кредитки, который он не знал куда девать. Он прыгнул в шлюпку, довольный, что хоть одну удачную сделку совершил на этом берегу. Японец завел мотор. Никичен убежала. Она показала деньги только Олеше- ку, чтобы подразнить его и сказать, что